обоже решил, что его Дульцинею оскорбили. Он встал и решительно направился к Сизову. Между ними завязалась драка.
Драчунов быстро разняли, заставили помириться, но нестроение было испорчено. Все стали по-тихоньку расходиться по своим койкам.
Однако этим дело не кончилось. Когда Сизов, покурив перед сном на улице, зашел в прихожую, он получил от Оленькиного обоже удар поленом по голове. Хорошо, что удар был не сильный. Сизов отделался шишкой.
Вот именно эти события и обсуждали три гормашевца у Сашенькиной могилки. Они решили, что буяна нужно отправить в Ленинград. Но они со своим решением опоздали. Руководитель группы уже спровадил драчливого товарища домой, посоветовав по прибытии в Институт написать заявление «по собственному желанию». Вместе с драчдивым товарищем уехала и Оленька.
Мишка Огурцовский весь испереживался: «Это все из-за меня. Не предложи я эту дурь, все было бы нормально».
Его успокаивали: «Брось расстраиваться. Хорошая придумка. В следующий раз нужно про мужчин попеть».
Вступая в разговор, Слава-прогрммист заметил: «А мне все равно. На мое имя нет ни одной песни».
Огурцовский: «Как нет! А, эта:
Слава впередсмотрящему,
Слава вперед идущему…»
Все рассмеялись
Бедный Стёпа
Это случилось давно. Ещё во времена Берии. Может быть и раньше, а Берия лишь подхватил эстафету. Но это не важно.
Важно то. что в то время Сталин и Трумен сжимали в своих нервно дрожащих кулачках по атомной бомбе, ожидая подходящего момента, чтобы от души садануть по своему бывшему союзнику.
Лобастые ребята из Академии наук доходчиво объяснили товарищу Сталину, что после взаимных атомных ударов большинство людей погибнет, а оставшиеся в живых будут больны и убоги. И развитие человечества начнется вновь с каменного топора. Это вождю не понравилось. Не понравилось, но бомбочку он не сдал на склад. Вместо этого он крепко задумался.
Задумываться товарищ Сталин умел. А тут ещё и антураж: душистый думок из трубки, портрет Ленина, спокойный кабинет, вид на Ивана Великого. И получилась у Кормчего славная задумка. Решил он надёжно укрыть от возможного ядерного пожара лучших представителей советской науки, искусства, литературы.
Вот тут-то и появился Берия. Деятельный Лаврентий Павлович кроме множества своих положительных качеств был хорош и тем, что быстро и добротно выполнял любые поручения Председателя Совета министров. И, вообще, как Нарком внутренних дел он своё дело знал. Достаточно сказать, что пограничные войска, которыми он руководил, единственные из Сухопутных сил встретили войну в полной боевой готовности и держали границу до последнего пограничника.
Ему-то и поручил Иосиф Виссарионович провернуть дело сохранения интеллектуального фонда страны. В личной беседе с Берия, которая проходила в кремлёвском кабинете, Сталин обратил внимание на срочность
