Елену?
– Мне первое имя Елена, от крещения данное. Станешь просить Вавилу, он лишь посмеется и не отдаст. А назовешь мое истинное имя, сразу поймет, что я согласна, и Господь благословит… Ну, ступай, ступай! Ангела тебе в дорогу!
Он не слышал, как боярышня проснулась и встала: или сам в тот момент был слишком далеко, или она, привыкшая к незаметной, скрытной жизни, оделась тихонько, как мышка, и вышла из горницы. Платье было уже другое, красивое, но мятое, из котомки; не досохшие, обвязанные платочком волосы лежали на плече, оттягивая голову чуть набок, златотканый кокошник со стрельчатым узором напоминал корону.
Шел только четвертый час ночи…
– С легким паром, странница, – проговорил он, появляясь из своего рабочего закутка; ждал недоумения, растерянности или гнева, но увидел испуг.
Она не спросила, зачем он снял власяницу и каким образом очутилась в доме, лишь потупилась и обронила хрипловатым от сна голоском:
– Спаси Христос… А уже утро?
– Нет, боярышня, ночь.
– Что же я проснулась&то? От беда… Будто кто в плечо толкнул.
– Так уснула без ужина! Давай-ка, боярышня, садись за стол, прошу. – Космач придвинул табурет. – Отведай, чем бог послал.
– Ой, да Ярий Николаевич! – растерялась Вавила, увидев заставленный тарелками стол. – Чего это вздумал&то? Спать надобно, грех по ночам трапезничать. Коль воды дашь испить, так и ладно будет.
Космач достал из лейки розы, бережно стряхнул воду и вложил ей в руки.
– Это тебе, Вавила. С праздником!
У нее задрожали пальчики и губы, не смогла поднять глаз.
– Ой, да ни к чему, Ярий Николаевич… Не знаю, что и сказать&то… Спаси Христос… А какой праздник&то ныне?
Он усадил ее к столу.
– Целых два праздника. Твое явление – первый! А второй – Женский день был, теперь уж вчера. Мы же с тобой как&то раз отмечали, помнишь?
Вавила отчего&то потупилась, отложила цветы и стала перебирать край скатерти.
– А Наталья Сергеевна к тебе не ездит из города?
– Нет, не ездит.
– Даже по праздникам не бывает?
– Не бывает.
Она поверила, улыбнулась не очень&то весело:
– Не хлопотал бы даром. Помолиться бы да спать. Ведь уснула, лба не покрестив…
А сама не сводила глаз с цветов, едва удерживалась, чтобы не потрогать томные, ожившие в воде бутоны.
– Вот накормлю, напою, тогда и спать уложу.
– Мне бы чаю токмо после баньки… Так пить хочется, во сне снилось, будто… – И оборвалась на полуслове, замолчала.
Космач включил чайник на рабочем столе, чтоб поближе, принес заварку.
Вавила вдруг насторожилась:
– У тебя травяной или казенный? Казенный – так нельзя нам. Когда Христа распяли, чай зацвел, обрадовался.
– Помню я, помню… Потому заварю каркаде, это из цветов египетских.
– Ну,
