прозвище Мастер – эдакий намек на масонство. Как только пресса ни пыталась снять с него маску, возбудить и даже вывести из себя, чтоб заглянуть внутрь, – лауреат оставался стоически спокойным и почти бесчувственным. Однако пробывшая рядом с академиком, пожалуй, лет сорок Лидия Игнатьевна настолько изучила образ жизни и нрав Мастера, что определяла его состояние по неуловимым для чужого глаза деталям: как он держит карандаш, носит шляпу, какого оттенка тяжелые, мясистые мочки ушей, даже – какой ветер исходит, когда он движется по коридору или приемной.
Сейчас сквозь дрему она ощутила легкий толчок, после чего показалось: начала холодеть рука академика.
Он был в сознании, но на сей раз не попросил укола.
– Да, – проскрипел. – Леденеют конечности… Мне зябко…
– Доктор! – Она бросилась в смежную комнату, где на диванчике спал дежуривший врач.
– Не нужно доктора, – невозмутимо прервал академик. – Не тревожьте, пусть отдыхает. Мне холодно, остывают ноги…
– Я укрою! – Лидия Игнатьевна схватила старый клетчатый плед, но тут же осела: академик пошевелил умирающими пальцами, что означало неудовольствие.
– Нет, это первые признаки… Где люди?
– Я сообщила всем, кого вы указали в списке.
– Что же… Позовите… Хотел бы видеть профессора Желтякова в первую очередь. Из Петербурга.
– Его нет… Никто еще не прибыл. Но в передней ждут представитель президента, два журналиста с ОРТ…
– И это все?..
– Нет, еще господин Палеологов, наша аспирантка Лена и врач…
– Почему они не приехали? Вы передали мою волю?..
– Да, я все исполнила, но прошло мало времени, и никто не успел приехать.
Она не могла сказать, что извещенные два дня назад и собравшиеся в доме близкие люди просто устали ждать, когда наступит час прощания, последних наказов или хотя бы когда Мастер придет в себя, и под разными предлогами покинули квартиру умирающего. Тем более – наступала ночь. Никто из них не надеялся, что он еще встанет, и потому была общая просьба звонить в любое время дня и ночи, если произойдут какие&то изменения в любую сторону.
– Сейчас же всех еще раз обзвоню! – Лидия Игнатьевна хорошо понимала близких в окружении академика и постаралась их защитить. – Они в пути и приедут!
– Что говорят врачи? – бесстрастно спросил Мастер и снова пошевелил пальцами. – Скоро?..
– Последний консилиум состоялся в шесть часов вечера. Кризис миновал! Дело пойдет на поправку…
– У меня стынут руки. А они говорят – миновал. – Он перевел взгляд на список в руках у сиделки. – Ждут. Все ждут… Кто это составлял?
– По моей просьбе госпожа Наскокина, депутат Государственной думы.
– Да… Прошу вас, не звоните этой барышне и не впускайте, если приедет сама.
– Она так хотела что&то сказать вам…
–
