должно быть, путая теперь две заготовленные речи – у постели больного и над гробом:
– Вся мыслящая Россия осознает… Гордость за то, что мы были современниками великого ученого… Вы интеллигент номер один… Президент намерен лично посетить вас, как только вернется из зарубежной поездки… Вас по праву называют совестью нации…
Несмотря на слабость, академик чувствовал ясность собственной мысли и потому особенно сильно слышал фальшь и неискренность этого человека, но дело было вовсе не в том: что еще должен говорить присланный президентом чиновник? Холод действительно прилипал к подошвам, словно Мастера поставили босым на каменный пол, была опасность, что осталось совсем немного времени, и терять его попусту не хотелось.
– Я умираю, – напомнил он. – И прошу выслушать…
Наконец&то представитель заткнулся, чуть подвинул стул вперед и, склонив лысую голову, замер, как микрофон.
– Передайте господину президенту… Дословно…
– Да, я слушаю. Слушаю!
– Не следует останавливаться на достигнутом. Победа не так близка, как ему кажется, видимы лишь ее некоторые знаки. Материал имеет достаточный запас прочности… Возможен качественный переход. Перекристаллизация твердого тела, чего допустить невозможно. Только законы… физики и тотальный контроль над процессами… Вы все запомнили?
– Могу повторить!
– Не мне – ему повторите: законы и контроль.
– Я не совсем понял… Что это значит?
– Вам и не нужно понимать. Все, больше не задерживаю…
Опытный партийный функционер хорошо осознавал свое положение, больше ничего не уточнял, не вдавался в подробности и не просил разъяснений, но не ожидал столь короткого и скорого наказа.
– Выздоравливайте. – Неловко замялся. – Мы все надеемся… ждем… До свидания!
В последний миг решился – прикоснулся горячей рукой к ледяной грозди пальцев. И это было неприятно Мастеру: окружающий мир отдалялся вместе с уходящим теплом тела…
Лидия Игнатьевна ждала конца встречи за дверью.
– Я разыскала профессора Желтякова! – заговорила шепотом, поправляя потревоженную гостем руку академика. – Он уже в Москве и остановился в гостинице «Космос». Через сорок минут будет здесь.
– Это поздно, – не выражая чувств, проговорил умирающий. – Уходят силы… И начинаются головные боли.
– Позвольте доктору сделать укол. Прошу вас!
– Нет… Наркотики подавляют волю и разум. Хочу умереть в сознании. – Академик потянулся к виску, но не донес руки. – И не могу, пока не увижу профессора… Да, сделайте милость, положите к ногам грелку…
Сиделка метнулась за дверь и через минуту принесла электрический сапог, бережно натянула его на желтые ноги и включила в розетку.
– Сорок минут жизни… – скрипуче и сквозь зубы произнес Мастер. – Возможно, они станут самыми важными… И трудными.
–
