году, творческая фантазия Мартина получила мощный толчок после поездки по французским местам сражений Столетней войны: «Я ехал по Бретани и дорогам Франции к этим маленьким средневековым деревням, я видел замки, и как-то это меня опять раскачало. Я стал думать о Тирионе, Джоне Сноу и Дейенерис, моя голова была полна Игры Престолов».[57]
Когда Мартина обвинили в том, что в его книгах слишком много насилия против женщин, он опять апеллировал к реальной человеческой истории: «Я пишу историю войны… Там везде „война“ в названии моих вдохновений [Война Роз, Столетняя война]. И когда я читаю исторические книги, изнасилование – часть этих войн. Никогда не было войны, где такого не было, и это включает современные войны. Мне кажется, что есть что-то фундаментально нечестное, когда ты пишешь историю войны и опускаешь это».[58] А уж когда затронули вопрос рыцарства, то автор высказался, что «идеалы рыцарства воплощают одни из самых лучших идеалов, которые когда-либо придумало человечество. Реальность была несколько похуже, иногда ужасна. Конечно, это также верно и в отношении Семи Королевств».[59]
Интересно, что в своих книгах Мартин концентрируется только на военном аспекте рыцарской культуры, совершенно игнорируя, что в XII и XIII веках ярко расцвела «придворная рыцарская культура, блестящая, изысканная и нарядная, весьма отличная от примитивной и суровой культуры господствующего сословия раннего средневековья. Рыцарь продолжает оставаться воином, но придворный этикет требует, чтобы наряду с традиционной доблестью он обладал светскими изящными манерами, соблюдал во всем „меру“, был приобщен к искусству и почитал прекрасных дам, то есть являл собой образец придворного вежества, именуемого куртуазней».[60] Культ Прекрасной Дамы – неотъемлемый и очень важный элемент культуры средневековья, имеющий самое прямое отношение к сословной системе. Именно этот культ положил основу куртуазной поэзии, возникшей в Провансе (юг Франции) XI века. Старопровансальские трубадуры (поэты) были очень неоднородны в сословном плане: среди них были и представители знати, и мелкопоместные рыцари, и простолюдины. Так знаменитый трубадур Бернарт де Вентадорн был сыном замкового пекаря, Пейре Видаль вышел из семьи скорняка, Эльяс Кайрель начинал резчиком. Собственно, в поэзии трубадуров XI–XII веков (самого что ни на есть зрелого средневековья) сословные различия стираются: куртуазной любви достоин не тот, у кого много денег и древнее происхождение, а тот, у кого благородное сердце, даже если сам он беден и незнатен. А пели песни этих трубадуров и принимали их при всех дворах французских сеньоров.
Получается, что если Мартин настаивает на том, что корни его произведений в истории средневековья, особенно в истории войны Роз и Столетней войны, и особенно гордится точностью (как было на самом деле) своего средневековья, то историк имеет полное право сравнить то средневековье, которое известно науке (а не Голливуду) со средневековьем
Ibid. «I was driving all around Brittany and the roads of France to these little medieval villages and I was seeing castles, and somehow that just got me going again. I was thinking about Tyrion and Jon Snow and Daenerys and my head was full of Game of Thrones stuff».
Ibid. «I’m writing a war story, essentially – the Wars of the Roses. The Hundred Years’ War. They have “war” right in the title of each of my inspirations here. And when I read history books, rape is a part of all these wars. There’s never been a war where it wasn’t, and that includes wars that are going on today. It just seems to me that there’s something fundamentally dishonest if you write a war story and you leave that out».
https://www.sfsite.com/01a/gm95.htm «The ideals of knighthood embody some of the finest ideals the human race has ever come up with. The reality was somewhat less than that, and often horribly so. Of course, that is true in the Seven Kingdoms as well».
Библиотека всемирной литературы. Поэзия трубадуров, поэзия миннезингеров, поэзия вагантов. Серия первая, Т. 23. М.: Художественная литература, 1974. С. 2.
