то надо было писать сочинение, в будний день не успеть было это сделать, то надо было приводить в порядок и переписывать записки, каждую четверть просматривали тетради и ставили отметку за их состояние.
Фото 34. Дача П. С. Паршакова в Канерве – между Репино и Комарове
Но все же зимой мы часто ездили с отцом в Куоккала[190] на дачу к П. С. Паршакову, он уже выстроил на своем участке одну большую дачу и одну маленькую – для зимних наездов. Мы там останавливались, переодевались и катались с окрестных гор. Иногда удавалось захватить с собой и Липу. Мне Петр купил хорошие легкие валенки, Липа каталась в теплых калошах. Алексей Евграфович как-то предложил ей, что Петр может и ей купить валенки, но она не решилась попросить об этом родителей. Дача была довольно далеко от станции, и мы обыкновенно не шли к ней пешком, а нанимали маленькие финские сани, принадлежавшие сторожу на даче. Возвращались уже вечером, после захода солнца (34 фото).
В этом году мы с Липой ближе сошлись с некоторыми из девочек: с Юлей Додоновой, Хеллей Ленц, Теей Леви, Лизой Шевыревой и к поступившей к нам в этом году Ириной Старынкевич. У некоторых из них мы побывали в гостях. Кроме того, нас пригласила к себе однажды Вера Хвольсон. Мы с ней не были близки, она держалась особняком и к большей половине класса относилась враждебно – может быть, в младших классах ее дразнили или обижали, не знаю. У нас с ней никаких столкновений не бывало, и к нам она, по-моему, относилась лучше, чем к другим. Кроме того, мне кажется, что отец ее, Орест Даниилович[191], уважал наших отцов и хотел, чтобы дочь его подружилась с нами. Однажды Вера позвала нас к себе в гости, жили они в здании Физического института; кроме нас была еще одна или две девочки. Посидев в Вериной комнате, мы пошли в столовую пить чай вместе с ее родителями. Сестра Веры, Надежда, была замужем за старшим сыном ректора Университета, профессора физики Ивана Ивановича Боргмана[192], и не жила с родителями, отдельно жила и другая ее сестра. Орест Даниилович во время чая был очень любезен с гостями, расспрашивал нас и сам рассказывал. Он уже был в это время болен, у него была, как тогда говорили, сухотка спинного мозга, он ходил с палкой и сидел на мягкой подушке, вставать ему было трудно, но ходил он достаточно бодро. Жена его не принимала участия в разговоре, только потчевала гостей. Сказав что-нибудь, она взглядывала на мужа с опаской. Видно было, что Орест Данилович демонически властвует в семье, у Веры тоже был какой-то забитый вид: маленькие узкие глазки ее были всегда опущены, ходила она опустив голову и как-то сжавшись. Впоследствии она стала ненормальной, избегала людей, никуда не ходила, только выходила гулять и как маятник ходила взад и вперед по университетскому двору, ни с кем не здороваясь.
В гостях у Теи Леви было совсем по-другому: они жили в роскошной квартире, принимала нас Тея в гостиной. У Теи было три сестры: Ева, окончившая в прошлом году нашу гимназию; Алиса,
