не нашел, что ответить под пристальным взглядом сын.
Нависла пауза, заполненная словоохотливым Львом Михайловичем.
– У соседа деньги кончились, так я на его место Ивана перетащил. Занимаемся мы с ним, я ему массажики делаю, пальчики мну, шейку мы с ним разрабатываем. Видишь, уже пальчики шевелятся, и голову сам держать может. Трохи заикается, но это от волнения, он вас давно ждет, хочет поговорить, да я не знал, как с вами связаться…
– Почему мать не с-сберег, – требовательный голос со знакомыми Виктору Ивановичу нотками прервал монолог соседа.
– Рак, что я мог, в три месяца сгорела. Я, когда узнал, она уж при смерти была, – пытался оправдаться сын.
– Т-так, ты и ее заб-бросил. Ч-что, раз в п-полгода навещал? Или еше реже? – разглядывая краснеющего на глазах сына, добавил. – Ну!? Г-говори, че замолк?
– Ну, понимаешь, работа, командировки, то-се, не всегда выкроишь время. Но я каждый месяц старался, когда получалось, заскочить. Да, кстати, звонил почти каждую …
– Не т-тарахти. Звонил. Он звонил, – выдержав паузу, о чем-то раздумывая, продолжил, – из тюрьмы вышел и отсюда в-выйду, дом п-продавать не смей, в-выйду буду там жить, – вперив пристальный взгляд в сына, спросил требовательно, – понял? – продолжил, увидев положительный кивок испрашиваемого. – Т-теперь иди, в-видеть тебя более сегодня не хочу, завтра п-придешь, – отпустил его, переведя цепкий взгляд на потолок, повелительно добавил, – иди.
Виктор Иванович, повинуясь забытым чувствам, вселяемым властным отцом, как в прошлые времена, попятился задом от кровати. Уже перед дверью развернувшись, на цыпочках, молча вышел из палаты, запнувшись о край приподнявшегося, взлохмаченного линолеума на стыке, выхода в коридор.
Подойдя к служебной Волге с дремавшим водителем, злобно пнул колесо, пребольно ушибив пальцы ноги. Плюхнулся на сиденье рядом с насмерть перепуганным водителем, приказав двигать в гостиницу. По дороге к месту назначения запищала рация, жена по служебной связи, сетуя на паршивую сотовую связь «Юнисел», интересовалась успехами и причиной задержки. Супруга, своим голосом вывела Виктора Ивановича из магнетической оторопи свидания с отцом. Отчитавшись, известил ее о выезде домой, воткнул трубку радиостанции в гнездо. Поклявшись себе более не встречаться с отцом, перенаправил водителя домой, в Эменск, круто изменив свою судьбу.
4.
Устроившись поудобнее на заднем сиденье прохладного салона Виктор Иванович отогнал от себя навязчивый образ умершего родителя, вперившего в него свои остекленевшие глаза. Под шелест шин несущейся по дороге домой «Камри» он корил себя последними словами за уступчивость супруге и решение продать отчий дом. Неоднократно пересчитывал количество дверей, припоминая ручки, получалось шесть, по две на каждой плюс две на кладовках итого четырнадцать.
Вспомнил,
