ки описал один путешественник-иностранец: "На чиновников здесь смотрят как на хищных птиц. Они думают, что со вступлением их на должность им предоставлено право высасывать народ до костей и на разрушении его благосостояния основывать свое счастье". Это объясняет, почему следующий, семнадцатый век, вошел в русскую историю как Бунташный.
Петр не был первым правителем, осознавшим необходимость реформирования страны. Но попытки провести налоговую и денежную реформу у его предшественников закончились Соляным и Медным бунтом соответственно, поскольку становились для чиновников чем-то вроде общегосударственной кампании открытого обворовывания народа.
А стрелецкий бунт, который чуть не стоил власти десятилетнему Петру? Он начался с того, что командиры присваивали жалование стрельцов и заставляли их работать в своих имениях как крепостных. Будущий император на всю жизнь это запомнил: где-то какой-то полковник совсем потерял совесть, а в результате рядом с ним на троне появился еще один мальчик.
Петр стал первым русским правителем, который понял, что коррупция это, прежде всего, угроза его власти.
Повзрослев, Петр начал бороться с коррупцией с тем же упрямством и энергией, с которыми строил город посреди болота. Только с гораздо меньшим успехом.
Надо отдать должное великому императору – он прекрасно понял, что борьба с коррупцией это как раз то дело, которое нужно начинать с себя. Петр велел назначить себе офицерское жалование и жил на него, иногда испытывая серьезные финансовые трудности. После второй женитьбы денег царю стало хронически не хватать, и полковник Петр Романов попросил Александра Меншикова, имевшего в ту пору высшее воинское звание генералиссимуса, ходатайствовать перед Сенатом о присвоении ему, царю, звания генерала, которому полагалось более высокое жалование.
Должно быть, это был единственный случай в истории, когда Меньшиков за кого-то хлопотал, не получив предварительно на лапу. Ближайшее окружение и стало той проблемой, которую Петр, на всех его благих намерениях, так и не смог решить.
Вот, например, Борис Петрович Шереметьев – отличный полководец, получивший графский титул и звание генерал-фельдмаршала за подавление восстания стрельцов в Астрахани. Но во время завоевания Прибалтики этот генерал-фельдмаршал не только вывез из нее все ценное, но даже переселил жителей на свои земли, сделав личными рабами… И Петр Первый ничего ему за это не сделал, хотя прекрасно знал, как Шереметьев похозяйничал в Прибалтике. Петр понимал, что в Европе полководец такого уровня стоит денег, которые в бюджете молодой империи не всегда имеются, поэтому ему было удобнее рассматривать мародерство генерал-фельдмаршала как оплату его услуг Отчизне.
Или вернуться к Меньшикову. На Руси каждая собака знала, что Александр Данилович ворует страшно. Его похождения во время похода в Польшу сравнимы с прибалтийскими приобретениями графа Шереметьева. Но при этом в битве при Калише, в самую отчаянную минуту Александр Меньшиков лично возглавил атаку русских драгун, был ранен, но переломил ход битвы, разбил шведов и взял в плен их генерала Мардефельта.
И вот что Петру было делать с таким орлом? Император, не в силах расстаться с приятелем, частенько его крепко избивал – тростью по спине или кулаками по щекам…
Но в плане борьбы с коррупцией мордобой помогал мало. А если с коррупцией не боролись, она разрасталась до каких-то чудовищных размеров. Царь выдал любимую дочь Анну замуж за герцога Голштинского и пожаловал молодой семье 300 тыс. руб. Узнав об этом, Меншиков начал требовать у Анны 80 тыс. руб. отката, поскольку, как уверял светлейший, именно он уговорил царя дать такое приданое, а мог сделать и так, чтобы Петр передумал. И ему откатили.
Черт Петра дернул назначить князя Матвея Гагарина, который отличился при строительстве канала Волга-Дон, главой Сибирского приказа. Аппетиты князя оказались больше Сибири: денежные поступления оттуда почти прекратились. Потом Гагарин словно перекрыл торговый путь с Китаем. Торговля продолжалась, но доход теперь шел лично Матвею Гагарину. Денег было столько, что глава Сибирского приказа построил в Москве какой-то совершенно чудесный дом с зеркальными стенами и потолком-авариумом, в котором плавали живые золотые рыбки.
Петр князя в итоге все же повесил, причем прямо перед Сенатом – в назидании другим чиновникам. А через месяц Петр приказал перевесить полуистлевшего казнокрада на железную цепь и отправил его в агитационные гастроли: князь повисел перед обер-юстицией, перед армейским управлением, перед другими важными институтами молодого государства… Это была первая и, пожалуй, самая сильная антикоррупционная пиар-компания в России, которая, впрочем, закончилась тем же провалом, что и все последующие.
Интересно то, как Петр провел расследование коррупционных злодеяний князя Гагарина. Он отправил в Сибирь ревизора, а следом за ним, тайно, своего денщика Егора Пашкова. Ревизора в Сибири купили с ходу, а денщик вернулся, собрав на князя, выражаясь по современному, чемодан компромата.
