на которую Европа прибыла после двух тысячелетий построения этической и моральной культуры…
1
Залман (Залмен[478]) Градовский родился в 1908 или в 1909 году в польском городе Сувалки недалеко от Белостока. Его отец, Шмуэл Градовски, владелец магазина одежды на улице Лудна, обладал очень хорошим голосом и служил кантором главной городской синагоги, а также учителем талмуда. Мать, Сорэ, – скромная, гостеприимная женщина. Ее дед, раввин Авром-Эйвер Йоффе, был выдающимся знатоком и толкователем Закона (гаона) и почтенным талмудистом, автором книги «Махазе Авраам» («Видение Авраама»), а отец – Иегуда Лейб – автором другого толкования: «Эвен Лев» («Камень сердца»)[479].
Все три сына – Залман (Хаим-Залман), Авром-Эйвер и Мойше – учились в ломжинской ешиве[480]. Двое старших занимались общественной работой – они были лидерами в молодежных организациях (в частности в союзе Слава юношей Сувалок). Залман также участвовал в объединении, которое снабжало кошерной едой еврейских солдат польской армии, служивших в Сувалках. Он получил еврейское и общее образование, знал европейские языки, в частности немецкий и русский, и европейскую литературу, много читал, особенно на идише[481] и по-польски[482]. В «лагерной» части его текстов немало немецких заимствований – как в лексике, так и в синтаксисе[483].
У Градовского была явная склонность к писательству. Он обладал волевым и амбициозным характером, был физически силен и в то же время сентиментален.
Незадолго до начала Второй мировой войны Градовский женился на Соне Апфельгольд[484], портновской дочке из местечка Лунна под Гродно, с которой случайно познакомился в Лососно около Гродно. На фотографии, сделанной, видимо, вскоре после свадьбы, у обоих (но особенно у Залмана) нежное выражение лица, какое бывает только у молодоженов, еще не познавших ни счастья, ни морщин родительских чувств, но уже полностью к ним приготовившихся. Соня хорошо пела, и ее глубокий грудной голос, украшавший молитву, совершенно созрел и для колыбельных.
Когда разразилась война и Сувалки оказались под угрозой немецкой оккупации, супругам уже было не до детей. Они сочли за благо стать беженцами и перебраться к свекру – в Лунну, сулившую им безопасность. Ведь местечко находилось в 40 км к юго-востоку от Гродно и было не под немцами, а под Советами.
Лунна расположилось на удивление живописно – на берегу Немана и в окружении лесов. Оно как бы срослось в одно целое с другим местечком – Воля, отчего их иногда и воспринимали и называли как синонимы, а иногда и объединяли топонимически (Лунна-Воля)[485]. Славилось местечко своими сапожниками и портными, да еще частыми пожарами. Событиями всемирно-исторического значения летопись Лунны не перегружена: в 1812 году через нее на восток прошла армия Наполеона, а в Гражданскую войну веком позже здесь короткое время стоял со штабом Лев Троцкий.
Перед войной в Лунне насчитывалось около двух тысяч жителей,
Фонетически правильнее Залмен, но в русской традиции общепринятым является Залман. Полное имя Градовского, по сообщению Й. Эйбшица, было двойным – Хаим-Залман (Yizkor-Book Suwalk. Kahan. N Y, 1961. P. 369).
Обе книги были в Вильно в 1900 г. См.:
Фреймарк, родом тоже из Сувалок, даже называет всех троих братьев (и, вероятно, не вполне незаслуженно) раввинами (
В частности, на белорусско-литовском его диалекте (
И. Выгодский в предисловии к первому изданию «В сердцевине ада» на идише, вышедшем в 1977 г. в Иерусалиме, усматривал в текстах Градовского следы подчеркнутой экспрессивности и стилистической близости с произведениями популярного польского писателя и журналиста начала XX века Стефана Жеромского (1864–1925).
А. Полян обратила внимание на то, что «…в текстах Градовского отразилось и особое словоупотребление, сложившееся в среде узников. Говоря об отношении лагерного начальства к заключенным, Градовский избегает по отношению к узникам слова «человек», называет их только “номер” или “хефтлинг”. Барак может называться словами “барак”, “блок” и “кейвер” – “могила”» (
Д. Сфард в предисловии к первому изданию «В сердцевине ада» на идише называет фамилию Злотеяблко (Zlotejablko), что является польской калькой с фамилии Апфельгольд. По сведениям Д. Грайфа, Соня Апфельгольд родилась в Макове-Мазовецком (
Этимологически Лунна – слово балтского происхождения, означающее «трясина, низинная местность»; в русском языке не склоняется (в польском склоняется). В настоящее время здесь проживает около 1000 человек, среди них ни одного еврея. О евреях напоминают только фрагменты кладбища, в 2000-е гг. приведенные в порядок американскими волонтерами, да памятный знак, установленный в начале 2006 г.: «
