тоже инстинктивно потянулся к поясу за ножом. Однако Уильям Бенн стремительным, как молния, движением схватил китайца за длинную, аккуратно заплетенную косичку, а другую свою ладонь сжал во внушительных размеров кулак.
– Мне следовало бы превратить твою харю в кровавую лепешку! – гневно прошипел он.
Китаец скривил лицо, но не произнес ни слова.
– Но когда-нибудь я это сделаю! – пообещал Бенн. – А теперь убирайся в свою конуру и благодари небо за то, что сегодня ты еще остался живым!
Он резко крутанул Вонга и пнул его ногой с такой силой, что тот врезался в косяк двери и бесформенной массой рухнул на дощатый пол. Потом через несколько мгновений поднялся на ноги, очень медленно и болезненно…
Уильям вернулся к столу с зелено-серым от гнева лицом.
– Мерзавец! – воскликнул он, усаживаясь на стул. – Мерзавец и вор! Неужели во всем мире никто, кроме меня, не может приготовить настоящий сливовый пудинг?! А ведь бывали времена, когда он служил единственной отрадой на борту корабля! Бывали времена, когда…
Бенн внезапно замолчал и начал есть, однако от Рикардо не ускользнуло, что его новый хозяин пристально наблюдает за ним, время от времени бросая на него пытливые взгляды, пытаясь угадать, какое впечатление произвела на его юного ученика только что произошедшая отвратительная сцена.
Рикардо изо всех сил старался скрыть свои чувства, но, несмотря на предпринимаемые усилия, не был уверен, что это ему вполне удается. Для него в Уильяме Бенне было более чем достаточно пугающей загадочности еще до того, как они прибыли в этот дом, а уж от всего увиденного здесь после прибытия закружилась бы голова и у человека постарше юного Переса. Во-первых, таинственным был сам дом, уникально защищенный с одной стороны мощными скалами, а с другой коварной, бурной рекой. Во-вторых, оставался загадкой сарай с его стойлами для стольких лошадей – слишком необычная роскошь для Запада тех времен, не говоря уж о породистости этих животных, каждое из которых, по мнению Рикардо, стоило никак не меньше тысячи долларов. В-третьих, непонятно, почему дом построен как корабль, а Бенн все время вспоминает море? И наконец, связывая все это вместе с чудовищно огромным негром и отвратительно безобразным, злобным китайцем, совершенно невозможно было объяснить, а что, собственно, вызвало столь неистовую вспышку гнева у обычно на редкость невозмутимого хозяина?
Эта вспышка действительно была весьма неприятным проявлением ярости, и вместе с тем она каким-то образом сняла некий груз с души Рикардо. Он с первого момента их встречи подспудно ощущал в Уильяме Бенне нечто глубоко скрытое. Если это всего лишь обычная жестокость, и ничего больше, тогда все нормально. Хотя полной уверенности в этом у Рикардо конечно же не было. Слишком уж он хладнокровен. Зверское обращение Бенна с китайцем выглядело не более чем преднамеренным уроком нерадивому слуге. Иначе хозяин просто убил бы его, только и всего.
Несмотря на эти тревожные мысли, вихрем пронесшиеся в голове, юноша не подал и виду, сохраняя вежливую улыбку на лице. Однако на всякий случай украдкой измерил
