настоящими мужчинами. У нас все идет хорошо, за исключением того, что в доме теперь непривычная тишина…»
На этом жена Антонио прервала их и отвела мужа в сторонку.
– Почему ты не любишь своих собственных детей? – в упор спросила она. – Ведь они твоя кровь! Если сомневаешься, то посмотри на Педро. У него лицо льва, но глаза – твои. Посмотри на Винсента! Когда он говорит, звучит твой голос. А Хуан? Да, он похож на тебя меньше других, но зато у него твои повадки и привычки. А ты любишь только Рикардо, и никого больше!
– Я знаю, что ты имеешь в виду, но это совсем не так, – возразил Антонио.
– Не так? После отъезда Рикардо ты ведь даже ни разу не улыбнулся!
– Поэтому у тебя и появились такие глупые мысли?
Антонио поднял на нее глаза и широко улыбнулся. Он обожал жену с того самого момента, когда впервые увидел ее на том кукурузном поле – красивую, гордо выпрямившуюся, пучок стеблей в одной руке, острый резак – в другой… Такой она и стояла перед его глазами всю жизнь, несмотря на появившиеся от времени на ее лице морщины.
– Скажи мне правду и только правду, – медленно, со значением произнесла она.
– Ладно, – пообещал он. – И вот что я тебе отвечу. Когда шестнадцать лет тому назад мы услышали его плач на пороге нашего дома, я, открыв дверь и увидев горящие золотом волосы Рикардо, сразу же подумал, что Господь послал нам сокровище. Вспомни, ведь ты хотела отдать его в приют, а я тебе не позволил!
– Господь простит меня. Я была глупа и еще – боялась. Мы ведь были такими бедняками…
– Это уж точно. Тогда у нас вообще ничего не было, но я сразу же понял, что Господь послал нам этого мальчика не просто так. Он наше сокровище! Вспомни, например, что на следующий день после того, как мы его нашли, я получил работу, которая дала нам возможность спокойно жить целых полгода и даже отложить кое-какие деньжата про запас.
Она с улыбкой кивнула. Такие редкие периоды везения разве забудешь?
– И с того момента наши дела пошли в гору. Ни один из наших сыновей никогда тяжело не болел, нам не надо было платить докторам и, слава Богу, не пришлось звать священника.
Жена истово перекрестилась.
– Но теперь Рикардо больше с нами нет, и я опасаюсь, что с ним ушло и наше везение, – продолжил отец семейства.
– Нет, нет! – возразила женщина. – Он разбогатеет, я уверена. И рано или поздно осыплет нас золотом.
Антонио неуверенно покачал головой.
– Может быть, может быть. Только дай-ка мне лучше бутылочку бренди. Боюсь, мне надо приложиться к ней, так как даже от разговора об этом у меня ноет сердце.
Больше месяца он оставался плохим пророком. Дела шли совсем неплохо, хотя из-за его продолжающихся страхов и опасений жене даже как-то пришлось с упреком сказать:
– Смотри не накличь сам на себя беду!
Так оно и случилось. Сначала сильно заболел
