жившего до 1917 года в России? Основанием для многолетней работы по проверке шпионской версии послужила внезапная смерть Ивана Ефремова через час после получения странного письма из-за границы. Были основания предполагать, что письмо было обработано специальными средствами, под воздействием которых наступает смертельный исход…»
НИКОЛАЙ НИКОЛАЕВИЧ
В городской библиотеке города Тайги я случайно наткнулся на тоненькую книжку, на обложке которой чудовищная обезьяна отчаянно боролась с набросившейся на нее пантерой. Книжка была издана в 1945 году. Это меня поразило. В годы войны писать про обезьяну, пусть и такую страшную…
Герой, впрочем, мне понравился.
«Бабочки у него были: гигантские орнитоптеры, летающие в лесах Индонезии и Австралазии, и крохотные моли. Орнитоптеры привлекали его величиной и благородной окраской, в которой черный бархат смешивался с золотом и изумрудами. Моли нравились ему по другой причине: расправить тончайшие крылья этих крошек было очень трудно…»
Так писать мог только человек, сам умеющий расправлять самые тончайшие крылышки.
«Он смотрел на большую стрекозу с бирюзовым брюшком, летавшую кругами вокруг него. Стрекоза хватала на лету комаров. Иногда оторванное крылышко комара падало, кружась у самого лица Тинга, тогда он видел, как оно переливалось перламутром в колючем луче…»
Оторванное крылышко комара меня окончательно покорило.
Теперь, задним числом, я понимаю, что знакомство с повестью «Недостающее звено» кардинально изменило мои взгляды на литературу. До знакомства с нею я считал, что книга развлекает, вводит в новую игру, а теперь увидел, что она еще и учит. Вообще думаю, что знакомство с Николаем Николаевичем стало одним из самых значительных событий моей жизни. Доктор биологических наук Плавильщиков был известным энтомологом, одним из крупнейших специалистов по дровосекам (в мировом масштабе). Разумеется, я имею в виду жуков-дровосеков. Монголия, Корея, Япония, Индия, Иран, Мадагаскар – трудно назвать место, откуда к Николаю Николаевичу не поступали бы экземпляры дровосеков. Он собрал уникальную коллекцию – почти 50 000 экземпляров. Столь же необозримой была работа Плавильщикова по популяризации научных знаний. «Очерки по истории зоологии» или, скажем, «Гомункулус», или «Краткая энтомология» до сих пор остаются настольными книгами любителей природы, а на великолепных переработках книг Ж. Фабра и А. Брэма выросло не одно поколение.
Так получается, что войти в литературу мне помог крупный ученый.
Почему-то Николая Николаевича заинтересовала судьба провинциального школьника. Он читал все мои первые рукописи, густо черкал их, указывая на несообразности, и не уставал, не уставал повторять: пиши не как В. Немцов, пиши не как В. Охотников, пиши не как Сапарин – они все и писать толком не умеют, и науки не знают. Пиши как Л. Платов, как Ефремов, а лучше всего – как Алексей Толстой!
«…Как я писал «Недостающее звено»? – (письмо от 4 апреля
