на возраст, тела, которым никак невозможно было пресытиться.
Женщина играла на нём, как на инструменте, виртуозно.
Раньше Михаил не понимал, как это ради страсти мужчины могут идти на преступления, рисковать жизнью. Теперь понял.
Стоило в радиусе двух метров возникнуть Елене Левиной, как запах её духов на горячем теле лишал разума. Рядом с ней Мишка заболевал. Если её рядом не было, тосковал и ждал минуты, когда можно будет вновь почувствовать себя больным.
Простыни, мерцание свечей на прикроватных столиках, море дорогого вина – вот из чего состояла его жизнь.
Это напоминало наваждение.
***
– Лен, а в твоем доме гостей кормить вообще-то принято?
За время их тесного общения Мишка уже успел понять, что, если настоятельно не намекнуть на необходимость обеда, хозяйка даже не подумает настаивать на организации фуршета.
Левина в ответ состроила презрительную гримасу.
Ревниво следя за фигурой, она целыми днями сидела на гречке и сельдерее. Да и попросту не любила готовить.
– После шести есть вредно, – потянулась она как большая гибкая кошка.
Откровенно, на показ, зевая.
– А я все равно хочу есть, – упрямо настаивал Михаил. – У меня молодой растущий организм, между прочим.
– Ох уж эти молодые кобельки, – усмехнулась Елена Григорьевна.
Но направилась в сторону кухни, предварительно набросив на плечи Мишкину рубашку.
На её фигуре она смотрела просторным кимоно.
Через мгновение с кухни донеслись звуки падающей посуды и нецензурные ругательства.
Михаил рассмеялся. Его забавляло, что взрослая женщина ведет себя, как девчонка, пасуя перед сковородками.
Стремясь развлечься в отсутствии воюющей с поварешками любовницы, он потянулся к книжному шкафу, где больше половины века без толку пылились, томясь по читателям, шедевры классиков.
Заглянув за корешки книжек, Михаил натолкнулся на старый фотоальбом и не замедлил его оттуда выудить.
Изображения пухлых младенцев он пролистал сразу.
Фотографии взрослых Левиных задержали его внимание.
Мишка с интересом внимательно рассматривал неизвестных ему людей. Мужчину с суровым, жестким, замкнутым выражением лица. Женщину, хрупкой внешностью удивительно напоминающую сказочную фею-сильфиду. Угловатого подростка с быстрыми, как росчерк пера, чертами незапоминающегося лица – будущего мужа Елены Григорьевны.
Второго мальчика в детстве легко было принять за девочку, настолько приторным был его образ.
– Чем ты занимаешься? – резко спросила Елена Григорьевна, со стуком опуская поднос с едой на прикроватный столик. – Кто разрешал тебе рыться в моих личных вещах?
– Это семья ведь твоего мужа? – поинтересовался Миша, не обращая внимания на ворчание любовницы.
Левина сухо кивнула.
