сверкала золотая фольга, шуршали газетные и тетрадные листы.
– Как много желаний… А ведь здесь всего шестьсот сорок четыре журавлика, – покачал головой цуру.
Садако виновато опустила голову.
– Я еще не всё успела… – тихо проговорила она.
Журавль вздохнул, раскинул широкие крылья и подставил спину.
– Садись, – сказал он. – Летим со мной, кое-что я всё равно могу.
Они выскользнули из палаты через окно, поднялись высоко вверх, к черному ночному небу. Садако пыталась разглядеть землю, но её совсем закрыли плотные серые тучи. Холод почти не ощущался, только иногда налетал пронизывающий порыв ветра, развевал волосы и белую ночную рубашку. Рядом, сверкающей стаей, летели бумажные журавлики. Они кружили в воздухе как осенние листья, догоняли огромную птицу, вертелись вокруг девочки, не желая отстать.
Наконец впереди из дымки показалась вершина горы. Цуру опустился на каменистый выступ и осторожно опустил рядом девочку.
– Смотри, – сказал он и указал крылом вперед.
Мутная пелена тумана рассеялась и перед девочкой возник её сад. Не где-то далеко внизу, а совсем-совсем рядом, будто за стеклом. Белые лепестки осыпались с деревьев в маленький пруд, где жил старый карп. Мелкие цветочки голубыми пятнами проступали в траве. Весна?
Вспышка, и вот, перед девочкой появилась школа. Прижимая к груди стопку книг и тетрадей, ученицы в форме спешили на занятия. Совсем рядом пронеслась Чизуко, такая взрослая, почти девушка. Она догнала одноклассниц и смеясь что-то рассказывала.
Садако невольно улыбнулась и протянула к ним руку.
– Ведь это будущее? А где же я? – спросила она, обернулась и внутри у неё все сжалось.
Белые перья журавля почернели и облезли, длинная тонкая шея превратилась в ряд белых позвонков, поддерживающих голый птичий череп с отвисшим клювом. Из глубины чёрных провалов глазниц на девочку взирали два тусклых огонька. Она сразу все поняла.
– Ты не цуру, – тихо проговорила она.
– Нет, – согласился он. – И потому, я не исполню все твои желания.
Садако сжала губы и отвернулась, пытаясь сдержать слёзы. Там внизу уже появилась новая картина: небоскрёбы сияли тысячами огней, по широким дорогам проносились странные машины и много, очень много людей. Девочка с удивлением узнала Хиросиму.
– Как красиво! – не сдержала она восхищения, даже сквозь горе и обиду.
– Да… Таким станет этот город. Ты ведь хотела увидеть, что будет дальше? Обещать, что ничего страшного в будущем не повторится я не могу. Но именно благодаря мне, о тебе не забудут, и может, в следующий раз…
Из темноты возник памятник – девочка, запускающая в небо журавлика. Садако без труда узнала в ней себя. Да… Её запомнили.
До самого рассвета она смотрела картины далекого и близкого будущего, возникающие в тумане. Черная тень
