грабли.
С бизнесом у него получалось плохо, но он без конца его начинал и вкладывал деньги, занимая в банках. Они уже давно работали на проценты, но он был упёртым и верил, что когда-нибудь в будущем непременно станет миллионером. И Мария поддерживала все его начинания, хоть все вокруг недоуменно смотрели на них.
Её нерешительность уже стала утомлять Роберта, и он стал поговаривать о том, что вероятно, ему придётся искать другую женщину, так как она слишком привязана к семье и вряд ли решится уйти от мужа… И в то же время продолжал её любить и звонить. Она пыталась «ставить точки» в их отношениях, просила не звонить. Но он чувствовал, что она несчастна и всё-таки продолжал ждать её звонков.
Чрезмерная доброта и жалость к мужу, какая-то ненормальная привязанность к нему Марии, стали раздражать даже их родственников и многолетних друзей. Сыновья в очередной уход матери от отца уже ухмылялись: надолго ли это? Да и друзья, у которых она пыталась искать защиты, не знали как вести себя с ней, помня русскую поговорку: «Муж и жена одна сатана». В один приезд к ним она критиковала его действия, в другой – уже полностью была на стороне его очередных «преобразований». В общем, как говорится, семь пятниц на неделе.
Она металась, страдала, уходила и вновь возвращалась к своему мучителю. Иногда она испытывала после этого неуважение к самой себе, своей мягкотелости. Ведь всегда чувствовала, что муж не из любви возвращает её, а потому что использует её для своих дел, пытаясь сделать зависимой от него.
Серебряная свадьба (двадцать пять совместно прожитых лет) случилась у них в поезде. И Маша хотела скромно накрыть стол, который был у них двоих на боковых сиденьях, припомнив мужу романтическое прошлое: в студенческие годы они с ним ездили проводниками в стройотрядовской форме. Собственно, с этого и началась их семейная, общая жизнь…
Но муж, видимо, забыв о семейном празднике, в очередной раз накричал на неё с утра (или высказал своё недовольство чем-то), и она ничего ему не сказала, молча, попив чай. И он весь день с ней не разговаривал. А Маша потом говорила друзьям:
– У нас с ним только дела и постель – общие, душевно мы абсолютно чужие друг другу. Никакой романтики.
И только мысли о её «прекрасном иностранце» давали ей хоть какую-то надежду на будущее счастье.
Ей не раз гадали, и обещали, что второй брак у неё должен быть «сказочным». И она радовалась этому, и представляла себя в будущем только рядом с Робертом. Несмотря на то, что они были разной культуры, он понимал её больше мужа. Водил её в Германии в русскую православную церковь. Уважал её чувства и восхищался ею, как женщиной. Муж же иногда (даже при взрослых сыновьях!) обзывал её падшей женщиной… Что заставляло её жалеть его и быть такой преданной? Сложно было понять. Наверное, та самая «загадочная русская душа».
Когда Мари внезапно исчезала из поля
