роблемы в личной жизни. Вовсе нет! На моем строго-деловом настольном календаре ясно указано первое число и месяц сентябрь, а для иностранных шпионов, которые ленятся изучать русский язык, еще и добавили подсказку по-английски: September. Так что, юридически осень вступила в свои права вполне своевременно и закономерно и не только в «Мойдодыре», но и на всех территориях и акваториях, размазанных по глобусу от экватора до Северного полюса.
В делах сердечных все обозначилось не менее конкретно. Мы с Наташкой сыграли свадьбу и недавно вернулись в Питер после медового полумесяца.
И все же на меня, Виктора Эдуардовича Стрельцова, владельца, шефа и исполнителя детективного агентства «Мойдодыр» в одном моем мужественном лице, осень нагрянула внезапно, нахлынула обильным и, кажется, продолжительным дождем, серым промокшим воздухом кабинета, тяжелым лязгом капель по жестяному подоконнику за окном. Этот совсем не летний дождь и заставил меня взглянуть на календарь и убедиться, что дождь – осенний.
Хоть я и обещал Наташе не выходить на работу до конца лета, вот уже неделя, как я нарушил запрет. На следующий день после возвращения из деревни, где мы гостили у Ирины и Андреича, я отпросился у Наташи в «Мойдодыр» на пару часиков, посмотреть, что там и как, и проверить, не украли ли Ленку.
Наташка вздохнула и махнула рукой. Я благодарно чмокнул в нос свою замечательную жену, слишком поспешно собрался и отбыл на трепетное свидание с офисом.
Моя беспокойная секретарша прорвалась на работу гораздо раньше меня. Еще до нашей с Наташей свадьбы она начала терроризировать меня звонками, требуя допустить ее до рабочего места, не гнушаясь упреками: «А для чего я диплом, не разгибаясь, получала?!» и неприкрытым шантажом: «Да я давно могла бы, не разгибаясь, в другом месте…»
В результате, она добилась протекции. За Ленку вступилась Наташа.
– Да пусти ты ее в офис, Витя! Пусть там одна четыре недели посидит, поработает.
Я хотел возразить, что кофе заваривать для себя Ленка не станет, а больше ей там делать совершенно нечего, но Наташа закрыла прения:
– Девочке нужно заработать деньги, неужели непонятно?
Вообще-то, я смутно догадывался об этом еще в день первого Ленкиного появления в «Мойдодыре». Кроме того, я только что закончил смотреть новости по телевизору, и у меня мелькнула интересная мысль о круговороте рубля в природе.
Насколько мне известно, Ленкины родители каждый день рано утром едут на производство, что-то там бесславно производят и поздно вечером возвращаются домой. Денег им за это, естественно, не платят, у них даже обеденного перерыва нет, потому что производят они не обеды, а что-то железное. Им говорят, что их производство никому не нужно, и их пускают поработать исключительно из жалости. Ленкины родители вздыхают, но на работу ходят, потому что они – производительные силы, им еще в школе вдолбили, что другой участи у них не будет.
На самом же деле эти железяки куда-то успешно продают, а вырученные деньги рассовывают по карманам другие родители, которые в школе учились плохо и недостаточно прилежно конспектировали Основоположников. С Ленкиными родителями другие родители делиться, конечно, не станут, они их и за родителей-то не считают и вспоминают о них только во время выборов. Гораздо чаще другие родители вспоминают о частных детективах и гораздо охотнее с ними делятся.
Так что, я согласился и с легкой ревностью разрешил Ленке воцариться в «Мойдодыре» без меня.
Потом была свадьба, которая, к счастью, не переросла в событие общегородского масштаба. Гостей не перевалило за полсотни, хотя нам с Наташкой хватило бы и десяти, которые пришли поздравить нас, а не Клина.
К полуночи наша дружная компания сбежала в «Мойдодыр», остальные гости продолжали веселиться в ресторане. А в два ночи заявился Клин, ужасно довольный, что правильно нас вычислил, и что ему удалось свалить тактично и деликатно. Отряд не заметил потери бойца.
Под утро Клин с заговорщическим видом вытянул из внутреннего кармана пиджака две путевки в Испанию.
Наташа подошла к нему, обняла за шею и зашептала на ухо.
Клин секретничать не хотел и обиженно вскрикивал:
– Что за ерунда, Натаха? Почему нельзя? С каких это пор вредно на солнце? Для кого вредно?
Наконец, до него дошло, для кого вредно, и он растерянно взглянул на меня.
Я кивнул, подтверждая происходящие в Наташке грандиозные события.
– Когда же он успел?!
Клин довольно быстро справился с ударом и, кажется, сообразил, что он и сам вступает в новый период жизни, потому что впервые за время нашего знакомства посмотрел на меня с уважением и благодарностью.
Ну,
