симпатичное популярное пространство в Тель-Авиве – там множество ресторанчиков, кафе и модных магазинов. Мой кавалер был весьма смазлив, но не той смазливостью, какая мне нравится. Не очень высокий смуглый брюнет около сорока а-ля Джордж Клуни, он был довольно странно одет: в джинсы и белую рубашку с длинными рукавами. На спине у него был рюкзак.
Уже за кофе он рассказал, что его отец занимался темными делишками, но не воспитывал его, а вырастил его отчим-полицейский, очень жестокий и агрессивный. Вот почему в этот момент я не сказала: «Спасибо, до свидания», я до сих пор не знаю. То есть про себя я именно это и сказала и просто намеревалась вежливо попрощаться. Но уже по дороге из ресторана мы присели покурить на лужайке. В кустах мяукал котенок, которого мне было жаль, я попыталась его найти, и Жоффруа, так заковыристо звали француза, пытался мне помочь. Его участие вместо обычных в таких случаях насмешек, наверное, расположило меня к нему, и я зачем-то поцеловала его. С этого все началось.
Потом он много раз звонил, но я не особенно спешила встречаться. Но в какой-то момент меня потянуло на приключения, и я все же нашла для него время.
Свидание было приятным. Жоффруа рассказал, что занимается какими-то продажами в интернете, а я как раз нашла клиентов на несколько недель работы. В следующий раз мы допоздна гуляли по тель-авивским пляжам, и я смертельно устала говорить по-французски. Жоффруа жил в Израиле уже почти год, но не знал ни иврита, ни английского. Чтобы меньше разговаривать, мы целовались в моей машине. Это было мило, но я сказала, что не готова пригласить его к себе домой. Он не обиделся:
– Я пропустил поезд в Хайфу, но не беда, что-нибудь придумаю.
Уже в кровати я получила от него эсэмэску, что он нормально доехал. Мне стало совестно оттого, что мне даже в голову не пришло поинтересоваться, как он добрался до Хайфы. Впрочем, после расставания с Амиром мужчины почти не вызывали у меня сочувствия…
Дальше жизнь шла своим чередом, и мы встретились снова. Роми гостила у своего отца, так что можно было перейти к более серьезным действиям.
Мы гуляли по вечернему осеннему Тель-Авиву. На бульваре Ротшильда, как всегда, тусовались нарядные и веселые люди, расслабленные и веселые, молодые и не очень. Они наводнили бары и рестораны. Вечера в Израиле очень темные, и темнота наступает мгновенно и довольно рано, так что большую часть своего свободного времени летом и зимой мы проводим в темноте. В темноте гуляем с детьми, в темноте занимаемся спортом, выгуливаем собак и ходим друг к другу в гости.
Итак, бульвар Ротшильда, центр Тель-Авива, вечер пятницы, отовсюду звучит музыка, уже нежарко, я сижу на террасе довольно известного бара, рядом со мной красивый мужчина, который смотрит на меня с обожанием и восхищением, мы пьем вино, и жизнь кажется не такой уж плохой.
Мы много разговаривали и, наконец, отправились ко мне. Жоффруа рассказывал о своей хулиганской юности,
