думал, что мне оторвало и руки и ноги, я боялся открыть глаза. Мне казалось, что легче умереть зажмурившись, чем глядя на этот кошмар…
Пальцы брата принялись крутить чашку, и чем дальше заходил рассказ, тем сильнее набирала обороты чашка.
– Но кое-что заставило меня открыть глаза. Это был мамин голос.
Вовка бросил быстрый взгляд на меня, а я боялся пошевелиться, чтобы не спугнуть рассказчика.
– Понимаешь, от контузии я оглох и не слышал ни взрывов, ни стрельбы, ни криков, но её голос был отчётливым и явным. Он звучал так, как для тебя сейчас звучит мой. Я открыл глаза, но не увидел ничего, кроме ярко-розового облака. Оно окутывало меня, как туман, и внутри него было очень уютно и безопасно. Я сразу понял, что это облако и есть мама. Она рассказала мне всё – про драконов, про лиг, про вас с Максиком.
У меня защипало в носу, и я испугался, что сейчас расплачусь, а потому кашлянул. Вовка воспринял это, как знак недоверия. Его голос дрогнул, после чего интонации стали суше.
– Она сказала, что драконы никогда не бросают свою семью, поэтому я должен забрать тебя и Максика и защитить вас от лиг. Ещё она сказала, что рассекретила своё местонахождение, и потому велика вероятность, что её скоро отыщут и заберут туда, откуда она сбежала. «Я буду хранить тебя столько, сколько смогу, – сказала она. – Но если меня поймают, главным в семье станешь ты, и на тебя ляжет ответственность за младших братьев». И ещё она велела никогда, во что бы то ни стало не сдаваться лигам. После этого она коснулась моего лба – и наступила тишина и темнота.
Брат посмотрел на меня в упор. Его взгляд лучился смятением, нежностью, решительностью и даже отчаянием. Я вдруг понял, что его так же, как и меня, обуревают противоречивые чувства. Он так же, как я, боялся показаться слабым или чересчур чувствительным, но воспоминания о маме делали его именно таким – ранимым и беспомощным. В ту секунду я ощутил неожиданную близость с Вовкой, как тогда, в детстве, когда я понимал его с полувзгляда. Я понял, что именно эти воспоминания могут сблизить нас, а не сказки о драконах.
Мне сложно вспомнить, выражало ли моё лицо то, что я чувствовал, но в душе у меня творился настоящий кавардак. Я вдруг увидел маму – такой, какой она осталась в моей памяти: улыбающейся, ласковой. Я вспомнил, как она напевала, когда готовила. Как она брала меня на руки – просто так, без всякого повода.
Я уже не мог сдерживать слёзы. Они застили мне глаза толстой, дрожащей пеленой, и мне пришлось моргнуть, чтобы согнать её. На стол упали две тяжёлые капли. Казалось, звук от их удара о поверхность стола заполнил всё пространство, поэтому я, стыдясь своей слабости, боялся поднять глаза на брата. А он молчал, давая мне время справиться с эмоциями, чтобы я мог дослушать его рассказ.
– И что было потом? – спросил я, как только почувствовал, что более-менее контролирую своё тело.
