и разгадать секрет фокуса брата. Золото было настоящее: на всех изделиях стояла проба. Весило оно так, как и должно было весить. Никаких следов от ниток или проволок. Застёжку того браслета, что так неожиданно покинул мою руку, я тоже проверил раз на двадцать: чтобы расстегнуть её, необходимо было прикладывать механическое усилие.
Спать я лег в совершенном смятении. Мне все хотелось поймать Вовку на противоречии, ухватиться за какую-нибудь ниточку. Не знаю почему, но мне отчаянно хотелось доказать, что мама жива. Поверить в то, что она бесплотное говорящее облако, я, понятное дело, не мог. Но брат пока уверенно гнул свою линию, и мне нужно было затаиться и ждать момента, когда он потеряет бдительность. Чтобы это произошло быстрее, я решил делать вид, что поверил в историю с драконами.
Охота
С момента моего побега из детдома прошло уже больше двух недель. Странно, но чтобы привыкнуть к жизни в нём, мне потребовалось больше года, а вот чтобы отвыкнуть от детдомовских реалий – всего несколько дней. Сейчас, на исходе третьей недели, мне казалось, что я последние восемь лет прожил с братом. Детдом же превратился в смутное воспоминание, которое, как сон, забывается уже к обеду.
Единственное, что мне не нравилось в моей нынешней жизни, это моё враньё. Я разыгрывал перед братом дозревающего скептика – так для себя я определил этот образ. То есть я как бы принял его теорию, но до конца в неё не верил и спорил с ним на каждом шагу. Вовка воспринимал это спокойно и терпеливо отвечал на мои вопросы, порой откровенно дурацкие. Это помогало мне усыплять бдительность брата и заодно разведывать обстановку. Правда, меня ужасно раздражало, что взрослый парень, десантник, прошедший войну, богатырь и умница – одним словом, практически эталон настоящего русского мужика верит в чушь, в которую не поверил бы даже ребёнок. И я боялся, что однажды не смогу сдержать этого раздражения и брат поймёт, что я всё это время пудрил ему мозги.
Слава богу, пока что Вовка был увлечён своим сказочным миром. Он рассказывал мне о чудовищах и, надо отдать должное, рассказывал интересно. Если забыть, что он выдавал эти истории за реальные, меня они захватывали. Мир, созданный воображением Вовки, выглядел пугающим и мрачным, но в то же время необъяснимо притягательным. Так в детстве читаешь страшную сказку и не можешь оторваться, не хочешь даже на секунду покинуть героев, вынужденных идти к своей цели сквозь страх и преодоление.
Вовка рассказывал, что чудовища бывают трёх типов: паразиты, хищники и пришельцы. Первые проникают в душу человека и год за годом пожирают её. Хищники тоже не прочь были полакомиться жизненной энергией, но они, как и положено хищникам, убивали её носителя. Пришельцы же – существа, приходящие из других миров, – охотились за душами с разными целями. Кому-то она нужна была для перехода на новый этап развития, кто-то крал души и уносил в свой мир, где они считались самым сильным источником энергии.
С первыми двумя категориями, по словам
