style="font-size:15px;"> Она. Тогда зачем ты пришел?
Он. Любопытно было узнать – ты это или не ты?
Она. Ты знал, что это я.
Он. Но по телефону был не твой голос.
Она. Не мой, подруги. Но ты всё равно знал, что это я.
Он. Ну хватит! Чего ты добиваешься?
Она (смеясь). Хочу измерить твое мужское достоинство.
Он. Прекрати! Ты знаешь, кто ты после этого? (Показывает в таблицу, но сдержавшись, выбегает в коридор.)
Она. Никуда ты не уйдешь.
Он (появляясь). Почему это?
Она. Ты меня любишь.
Он (после некоторого молчания). Ты даже не знаешь, кто я… А когда-то я писал картины… Потом их сжёг – безо всякой жалости, без позы. Потому что понял, что не художник, а в лучшем случае – peмесленник, маляр…
Она. Все настоящие художники владеют своим ремеслом…
Он. Нет, ты не знаешь. Настоящее – нечто большее, чем ремесло и профессионализм. Настоящее творят те, кто сошел с ума обычного и взошел на безграничный ум. Такое редко случается. А все остальное – поделки, безделушки, даже если это египетские пирамиды. (Быстро подходит к креслу, садится и закрывает глаза.) Я так устал, ты просто не представляешь, как я устал от себя и от этой жизни… Ты говоришь, что я тебя люблю… А почему бы и нет, если мне все равно… Почему бы мне тебя не любить – ты не хуже и не страшнее деревьев, цветов, медведей, стрекоз, озёр… Конечно, я тебя люблю.
Она. Какой ты изворотливый, давай я тебя накормлю.
Он молчит, она выходит
Он (один). Все это слишком вкусно, чтобы съесть. Но, черт возьми, либо она действительно умна, либо здесь всё то же природное женское колдовство. «Ты меня любишь»… То, что это страсть, – понятно. Даже не страсть, а нечто роковое, предначертанное. Но и она свихнулась на мне, завела таблицу, заманила меня… Неужели это все она сделала?
Подходит к таблице, изучает ее. Входит она. Явление третье
Она. Интересно? (Ставит поднос.) Там у меня семьсот тридцать экземпляров. В два paзa больше, чем было у тебя. Это за полгода. В среднем – по четыре экземпляра в день. Вот такой улов. Можешь меня поздравить – я теперь крупный специалист по сексу и знаток всяческих мужских особенностей.
Он. Зачем тебе это?
Она. И это спрашиваешь ты? Можешь считать, что я твоя ученица.
Он. Я никогда не учил заниматься проституцией, а ты с них деньги брала.
Она. Для тебя это было хобби, спортивный азарт, а для меня – научное исследование, эмпирический материал для теории, а всем ученым должны платить, чтобы они питали свое бренное тело, которое носит их ученую голову, логично? Так что давай, присаживайся, я с тобой рассчитаюсь за твой ужин (наливает). Выпьем за мой научный подвиг, за окончание моего тяжкого труда!
Он. Почему ты такая ядовитая? (Выпивает.) У тебя что, была какая-нибудь сексуальная травма?
Она. А у кого их не было?
Звонит телефон.
Она. Вся жизнь состоит из периодического получения трав
