вовремя поставить точку, остановиться и оглянуться на пройденный путь своей жизненной философии, почувствовать себя в гармонии с миром и ощутить свою значимость и завершенность, что дает чувство полноты. Он весь как бы истощался в своем движении вперед. Его несчастием было стремление пробежать в очень короткое время непосильное для него расстояние. Убегая вперед, он отрывался от действительности, как бы растворяясь в собственной философии. Страдая от невозможности достичь внутренней гармонии, Краб испытывал бессилие, несмотря на свое духовное богатство и таланты, проникнуть в видимые только им запредельные сферы, постигнуть какую-то придуманную им самим Совершенную Истину.
В то время я так и не смог понять до конца причин его пессимизма.
4
В другой раз мне повезло больше. Меня послали к Крабу из университета сообщить, что поменялось расписание лекций. Эту вторую миссию к нему я выполнил с большим рвением. Я застал Краба в той же обстановке. Мне казалось, что в его атмосфере никогда ничего не меняется, все всегда остается по-прежнему, просто и скромно до аскетизма, ни одна вещь не привлекает внимания. Я подумал, что, может быть, именно такая среда создает условия для постоянной работы мысли.
Странно, но с Крабом я не чувствовал никакой подавленности его превосходством. Более того, он всем своим видом поощрял меня к проявлению моей духовной деятельности. Его благожелательный, умный и испытывающий взгляд всегда служил некой стартовой пружиной, приводящей в движение мою мысль, этаким гаечным ключом, укрепляющим внутреннюю дисциплину и уверенность в своих силах.
Он имел на меня влияние катализатора, ускоряющего раскрытие душевных внутренних сил и проявление моей личности. Я нисколько не боялся высказывать ему свои суждения. Напротив, делая это, я удивлялся появляющейся вдруг оригинальности моего мышления, что стимулировало меня говорить о том, о чем раньше не думал.
Мы говорили с Крабом об университете, студентах, занятиях, о свободном времяпрепровождении.
В это время у Краба не было с Олей никаких отношений. Оля продолжала дуться на меня, но, по-видимому, она также сердилась и на Краба. Вероятно, где-то он дал ей понять о своем желании сохранять с ней дистанцию. Оля на лекциях по-прежнему сидела рядом со мной, но избегала каких-либо разговоров о Крабе. Меня эта перемена радовала, и мои надежды оживали. Поэтому во время второго визита к Крабу я явился, преисполненный чувства благодарности. От возникшей в первые дни неприязни не осталось и следа. Мне было легко и приятно разговаривать с Крабом, и, когда он обратился ко мне с просьбой, я радостно пообещал исполнить ее.
Однако его просьба показалась мне странной. Он меня спросил:
– Можно ли в вашем городе снять комнату в деревянном домике?
Я всем своим видом выразил недоумение, чем ему здесь не нравится.
– Общежитие хорошее, но очень шумное, – ответил он.
Я
