взглядом, – для того чтобы шить, надо снять мерку. Полотенца можно пошить наугад, но все остальное надо бы замерить.
– Как скажете, – любезно согласился Громов. – Только вот… сам я не смогу этого сделать. Боюсь напутать что-нибудь. Может, вы сами?
– Конечно-конечно, – поддержала его слова женщина, – надо точно знать высоту и ширину заказа. Да и с вас снять мерку, чтобы пошить вам халат.
В это время из-за печки вышла Вера и подала угощения. Она выставила на стол малиновое варенье в глиняном горшочке, порезанный пшеничный хлеб на деревянной тарелке, большими кусками сахар в аккуратной деревянной плошке. Потом ушла обратно и вернулась уже с кружками. Не глядя на Григория, одну поставила перед ним, а вторую перед маменькой, а сама заспешила за самоваром.
Антонина Павловна сразу смекнула, какими глазами смотрит на ее дочь молодой барин и не на шутку испугалась.
Вера вынесла баранки, накрутив их на самовар, и со всем этим вернулась к столу. Она сама разлила кипяток по кружкам, добавила туда заварку из трав и чая, пододвинула кружку барину и хотела уйти.
Но мать тут же ее остановила:
– Присядь, – сказала она.
Та покорно опустилась на лавку и молчала, глядя себе на руки.
– А Вера попьет с нами чаю? – спросил Громов, рассматривая юное и красивое личико девчонки.
– Я сыта, – ответила она, застенчиво пряча от барина глаза.
– А я думал: мы посидим, обсудим работу, а заодно и чаю попьем. Ведь за чаем говорится легче.
– Вы говорите, я слушаю, – тихо отозвалась она.
– Дочь, – обратилась к ней Антонина Павловна, – надо дойти до барина и принять у него заказ.
Вера резко приподняла голову, бросила испуганный взгляд на мать, потом на Громова и уже вновь смотрела на матушку. А сама взволнованно мотнула головой и, еле шевеля губами, умоляюще проговорила:
– Маменька, может, ты сама… А-то вдруг… я что-нибудь напутаю…
– Пойди прогуляйся. А-то совсем засиделась за работой, – ласково попросила женщина. – Так и зрение испортить можно.
– Зачем идти, я на дрожках, – отозвался барин. – Домчу туда и обратно.
– Нет-нет, – совсем смутилась девушка, и яркий румянец накрыл ее щеки, – я сама… – только и могла выговорить она и засмущалась пуще прежнего.
– Вы пейте чай, – предлагала Антонина Павловна, глядя на дорогого гостя, – а-то совсем остынет.
Григорий Владимирович взял кружку, вдохнул ароматный запах предложенного ему напитка, отпил немного и похвалил:
– Такой аромат! Такой букет трав!
– Это всё Вера нас балует, – призналась Карнаухова. – Они там с бабушкой вдвоем ходят за травами, сушат их, смешивают. Какие оставляют на лечение, какие на чай, какие для баньки попариться. Настойки лечебные делают.
– Ваша мама лечит травами? – осторожно полюбопытствовал Громов.
Хозяйка отпираться
