более насыщенная кислородом, правда, при этом все водоёмы на земле вместе с океанами понизят свой уровень на пятнадцать метров. Реакция пройдет быстро, за какие-нибудь пять-шесть минут, но, к сожалению, все живое, кроме растительности, за это время задохнется. Зато наступит полное очищение атмосферы на земле от всех выбросов и загрязнений и насыщение её кислородом.
И он потряс пробиркой в воздухе, отчего кристаллы издали почти музыкальный звук.
– Спрячьте это от греха подальше, – боязливо замахал на него руками Леветатор. – А то ещё нечаянно уроните и разобьете.
Токсикоман засмеялся и заметил:
– Я сам себе не враг. Кислород для меня опасен.
Он сунул пробирку на прежнее место и посмотрел в окно.
Из-за гор на востоке поднималась полная луна. Поезд шёл на большой скорости без остановок, так как навёрстывал упущенное время. Проводники немного притушили свет. Подслеповато горела только одна лампочка в проходе. Многие пассажиры готовились спать сидя. До Байкала оставалось ещё три часа езды. В нашем купе тоже никому не хотелось поддерживать разговор в столь поздний час. Зевота охватывала всех пассажиров, многие на глазах засыпали.
– А почему вы не спите? – спросил я для приличия старика, продолжавшего бодро смотреть в окно.
– Да я и молодым-то мало спал, – ответил старик, осветив меня добрым взглядом.
Я удивился, услышав его голос. Настолько он был чист и нежен, как горный ручей.
– Когда мне было восемнадцать лет, приходилось много работать в поле, а вечером я так же, как и другие, ходил на гуляние. Пойдёшь гулять – и до рассвета. А на рассвете идёшь домой, думая: "Вот сейчас лягу, усну". Подхожу к дому, а уже лошадь запряжена в телегу, семена засыпаны, и отец сидит, курит, ждёт меня – я должен скоро прийти с гуляния. Подхожу, он говорит: "Ну, поедем в поле сеять зерно, я жду тебя". Вот я ложусь в телегу, и поехали. Сколько времени ехали до места, где должны сеять, столько я и спал. Ну, час-полтора. Приезжаем. Он останавливается. Уже я чувствую, что качка прекратилась – остановились. Я встаю, хотя и крепко спал. Начинаю выпрягать из телеги лошадь, запрягать в плуг. Отец начал рассеивать зерно, я – пахать. Отец рассеял и ушёл, я же пашу до обеда. Подходит время обедать. Выпрягаю, еду домой кормить лошадей. И вот, пока лошади едят, можно было уснуть часа два. Непривычен был спать днём. Нет, не мог днём спать. После обеда едешь обратно в поле и пашешь дотемна. Домой возвращаешься, дремлется. Ну, думаю, никуда я не пойду сегодня, как только поужинаю, сразу лягу спать, выспаться надо. Но ещё не кончил ужин, слышу, там гармошка заиграла, девчата запели песни. Кого там! Разве уснешь! Пойдешь опять и гуляешь до утра. И это повторялось каждый день. И вот отец мне говорит: "Ты здоровый, как лошадь. Лошадь без сна живёт, и ты тоже спишь помалу, без сна живёшь."
Приятный голос старика завораживал, убаюкивал. Я чувствовал, что засыпаю.
II. Крушение поезда и конец света
Я проснулся неожиданно от какого-то внутреннего толчка и посмотрел
