был старостой в моем классе. Я придумал ему кличку, когда нам было лет по девять. С тех пор она прилипла к Полоскову и все в классе звали его так. Ну, кроме учителей.
– И как же ты его называл?
– Егор-полоскун.
Яна засмеялась так, что у нее из глаз потекли слезы. Тушь слегка размазалась, но Яна достала зеркало из рюкзака-медведя, и очистила лицо от черных полос.
– Я бы не стала прыгать из-за такой клички. Прикольно же, – сказала она.
– Он всегда был немного того, – Рома покрутил пальцем у виска.
– Сам ты того, – не успел Лисов повернуться, как в него прилетел рюкзак.
В класс пришли другие ребята, а рядом стоял Демьян. Его лицо перекосилось, кулаки крепко сжались.
– Сука бессовестная ты, Лисов, – сказал он. – О погибших либо хорошо, либо никак!
– О погибших либо хорошо, либо правду, – ответил Рома. – Не заставляй меня подниматься.
В глазах Демьяна промелькнуло замешательство. Он глянул на одноклассников, на Яну, потом Лисову в глаза.
– Не надейся, что сможешь скрыть свои преступления. Мы все здесь тебя ненавидим, – сказал Храмов и потянулся за рюкзаком, чуть склонившись.
Рома поймал его за шею рукой и не дал разогнуться или дернуться. Демьян по сравнению с ним был тощим и слабым.
– Прежде, чем обвинять кого-то, предъяви доказательства, – сказал Лисов, толкнул его и тот упал. – Еще раз бросишь в меня что-нибудь, я выкину в окно тебя.
Глава 12. Демьян
Демьяна трясло от злости. Он сидел за последней партой у стены, и взглядом прожигал в Роме дыру.
«Вот бы ты исчез. Сдох, как последняя тварь», – думал Храмов.
Его перестало трясти лишь когда Самара взяла его руку в свою.
– Дёма, перестань. Этот выродок не стоит твоих нервов, – сказала она.
– Ненавижу, когда о Егоре отзываются за глаза, – ответил Демьян. Он прикрыл лицо рукой сбоку, чтобы не видеть Лисова, и чтобы тот не видел его. – Надеюсь, его обвинят и посадят.
– Не сомневаюсь, – сказала Самара. – Терпеть этого кретина не могу. Наконец-то мы от него избавимся.
«А что бы сказал Егор? – подумал Храмов. – Он бы порадовался, если бы Лисов сел в тюрьму?»
Демьян потер шею. Она ощутимо болела после размолвки с Ромой. В детстве они дрались, пока были одного роста, но потом Лисов перерос всех в классе, и его стали бояться. По сравнению с его двумя метрами сто восемьдесят сантиметров Храмова казались лилипутскими.
– Дёма, я слышала, что у нас будет новая училка. Старая классная уволилась, теперь на нас повесят молодуху, – сказала Самара.
– И что ты хочешь от меня услышать?
– Ну, ты уже видел ее, такая блондинка с хвостиком и плоскими сиськами, – она преуменьшала, скрывая ревностные нотки в голосе. По сравнению с ее грудью грудь учительницы выглядела раза в два больше. – Не смей на нее западать, слышишь? Я тебе ухо откушу,
