Почувствовать на своей шкуре каково это, когда ты занят с утра до вечера, и всякие уроды тебя шпыняют! – Демьян повернулся к классу и его голос стал призывно громче: – Ребята, давайте проучим этого дебила? Он девять лет над нами измывался. Сейчас самое время показать ему, что такое ответственность. Тем более, что за ним пристально наблюдает и вся школа, и полиция, и родители Егора. А еще он перед всеми пообещал, что разберется с этим! Что скажете? Я вот не хочу, чтобы этот дебил меня доставал на переменах, лучше я сам его буду доставать.
По классу волной прошлись одобрительные выкрики. Несколько парней аплодировали, Самара поддержала их громкими хлопками.
– Что, слабо, Лисов? – крикнула она. – Не сможешь взять ответственность за целый класс, а?
Новенькие молчали, пугливо переглядываясь. Некоторым было все равно. Светлана повернулась к Роме и встретилась с ним взглядом. Для этого ей пришлось задрать голову. Лисов показался ей печальным, но лишь на мгновение.
– Да без проблем, – ответил он. – Того и глядишь выбью из ваших голов оставшуюся дурь.
– Посмотрим еще, кто у кого что выбьет, – сказал Демьян с нехорошей ухмылкой.
Они с Ромой переглянулись и одновременно сели на свои места. Светлана вспомнила свои школьные годы, когда она сама была старостой и мальчишки никогда ее не слушались.
«Видимо, за этот год у меня голова разорвется», – подумала она, тихо вернувшись к учительскому столу.
После классного часа Светлана попросила Рому задержаться. Когда все вышли, она предложила ему присесть. Он сделал это нехотя, избегая ее взгляда.
– Что ж, Рома, теперь ты староста класса. Хочешь, я расскажу, чем занимаются старосты?
– Да мне плевать, чем они занимаются.
Светлана оглядела его лицо с мелкими порезами, достала из сумки антисептик и протянула ему.
– Я уже помазал, спасибо.
Разговор не получался, и она начинала нервничать.
– Если в классе будут проблемы, сообщай мне. Про успеваемость учеников, про нужды учителей по предме…
Лисов повернулся к ней. Светлана замолчала на полуслове.
– Вы правда верите, что такой как я может быть старостой? – спросил он. – Егор хотя бы во всем этом дерьме разбирался. Я же ни черта не знаю.
– Ну, писать когда-то ты тоже не умел. Сейчас ведь умеешь.
Рома повел челюстью, опустил взгляд и стал ковырять ладонь ногтем большого пальца.
– Мать Егора меня ненавидит. Школа ненавидит, полицейские считают, что это я полоскуна угробил. Ну не я это был! – последние слова прозвучали с ноткой отчаяния. Светлана слышала искренность в его голосе, и ее сердце жалостливо сжималось.
– Рома, посмотри на меня, – она сказала это мягко, но твердо. Как в их первую встречу, когда он сидел перепуганный, ёжась, как котенок. Лисов поднял взгляд. – Я верю в тебя. И верю твоим словам. Если ты так говоришь, значит, я не буду в тебе сомневаться. Но мне нужно, чтобы и ты верил мне. Мы должны найти общий язык.
