а стиль жизни? Свобода духа.
Мира почувствовала, как тяжело стало дышать. Она была убеждена, что он ее друг, что они двое против всех, Сид и Нэнси, Исида и Осирис… Мира тоже способна оплакать, а затем воскресить силой своей самоотверженности. Отозваться на любовь – уже быть влюбленным. А он же тогда отозвался! Эта завораживающая рок-н-рольная связь должна была родить нечто долгосрочное, непримиримое против остальных… То, о чем Мира столько мечтала, создавая себе воображаемых друзей в противовес тем, которым всегда чего-то недоставало, и со временем они растворялись где-то в пучине двадцать первого века. Тим так привлекал своей особостью, непохожестью на нее, дополняя ее суждения оголтелым юмором и пропуская в закрытые для нее прежде миры. Но… должно быть, она зря возложила на Тима столько призрачных надежд.
«Меня заводит не мысль, что я плохая, а ты…» – жалобно думала Мира после тирады, пока он мрачно сидел у иллюминатора, под которым проплывали вырезанные лоскуты улиц и полей. Всклокоченный, статный. Постыло склонив голову, которая так часто запрокидывалась назад в приступе хохота. Он никогда не стеснялся. Над ним не властвовали законы общества. Он был свободен. Так казалось… Он что есть мочи кричал, обращался к случайным прохожим, танцевал на улицах, высмеивал религии… Мирослава обожала его за это.
То, что на миг показалось достижимым миражом, накрыло своей безвозвратностью. Осень запятнала деревья, вгрызлась в поникшие листья. Неизменное начало конца природы придавало дням эту острую прелесть.
Только она прикоснулась к Тиму, и он снова уплывал… Мира с пугающей отчетливостью помнила, что он говорил еще, как предлагал ей раф, забирал сумки, сажал в метро… Она устала, бесконечно устала. Ей было все равно, как и когда она доберется до дома, проложенного через Неву. И доберется ли вообще. Кристальный колющий свет сочащегося восхода тоскливо подчеркивал талую красоту города и неразличимые очертания пара вдали, где-то на границе фаз. А осколки солнца прятались в распластанного дракона, покрывающего Неву.
После ослепительного солнца юга, от которого болели глаза и плечи, босых прогулок по пляжу и тихих поцелуев под завораживающий шум невидимых, но опасных волн внизу, сурово шепчущих людям свою околдовывающую песню. После растворенного в воздухе счастья. Под застенчивое мерцание маяков, в ряд выстроившихся вдоль прибрежного городка. После задернутых штор в их номере и совместного обряда смывания пляжного песка. Под защитой дымкой распластанных гор, бледно – зеленого купола сумерек в момент, когда море становится таким же серебряным, как нагретое небо с рассеивающимся по вершинам гор мягким закатом. Под тотальную свободу и отсутствие дум о том, что будет, когда придется возвращаться домой. Тим так же старательно обходил эту тему, как и сама Мира.
8
Она не помнила, как и с каким лицом ехала в лифте. Она не помнила, зачем. Она даже не замечала обращенных на себя испуганных взглядов. Наверное, видок у нее был заоблачный. Ну да какая разница теперь. После изматывающего
