пополнения боеприпасами, – словом, каждая минута была использована для разъяснительно-воспитательной работы»78.
Понятно, что ожидало нарушителей приказов в Красной Армии. И здесь не нужно говорить, что командиры покрывали своих бойцов, есть еще и политработники, а также СМЕРШ. Так что в случае покрывательства могло достаться и командиру.
Что же говорили сами красноармейцы по этому поводу, а то зачастую историки изучающую данную проблему их воспоминания либо просто игнорируют, либо подходят к ним очень выборочно.
Из воспоминаний поэта-фронтовика Б. Слуцкого: «Европейские парикмахерские, где мылят пальцами и не моют кисточки, отсутствие бани, умывание из таза, «где сначала грязь с рук остается, а потом лицо моют», перины вместо одеял – из отвращения, вызываемого бытом, делались немедленные обобщения… В Констанце мы впервые встретились с борделями… Первые восторги наших перед фактом существования свободной любви быстро проходят. Сказывается не только страх перед заражением и дороговизна, но и презрение к самой возможности купить человека… Многие гордились былями типа: румынский муж жалуется в комендатуру, что наш офицер не уплатил его жене договоренные полторы тысячи лей. У всех было отчетливое сознание: «У нас это невозможно»… Наверное, наши солдаты будут вспоминать Румынию как страну сифилитиков…». Фронтовик делает вывод, что именно в Румынии, этом европейском захолустье, «наш солдат более всего ощущал свою возвышенность над Европой»79.
Другой советский офицер, подполковник ВВС Федор Смольников 17 сентября 1944 г. записал в своем дневнике впечатления о Бухаресте: «Гостиница Амбасадор, ресторан, нижний этаж. Я вижу, как гуляет праздная публика, ей нечего делать, она выжидает. На меня смотрят как на редкость. «Русский офицер!!!» Я очень скромно одет, больше, чем скромно. Пусть. Мы все равно будем в Будапеште. Это так же верно, как то, что я в Бухаресте. Первоклассный ресторан. Публика разодета, красивейшие румынки лезут глазами вызывающе»80.
В.П. Брюхов, будучи в Румынии командиром батальона приводит такой случай, произошедший в г. Крайово. У его командира танка лейтенанта Иванова румыны в оккупации убили жену и двоих детей, сожгли заживо, вместе с семьями других коммунистов.
«Наша бригада проходила недалеко от его села, и он отпросился заехать. Там ему рассказали эту историю, отвели на пепелище. Когда он вернулся, его, словно подменили. Он стал мстить. Воевал здорово, временами даже казалось, что он ищет смерти. В плен не брал никого, а когда в плен пытались сдаваться, косил не раздумывая. А тут… выпили и пошли с механиком искать молодку. Сентябрь был, хорошая погода, дело к вечеру. Зашли в дом. В комнате пожилой мужчина и молодка лет двадцати пяти сидят, пьют чай. У нее на руках полуторагодовалый ребенок. Ребенка лейтенант передал родителям, ей говорит: «Иди в комнату», а механику: «Ты иди, трахни ее, а потом я». Тот пошел, а сам-то пацан с 1926 года, ни разу, наверное, с девкой связи не имел. Он начал с ней шебушиться. Она, видя такое дело, в окно выскочила и побежала. А Иванов
Лелюшенко Д.Д. Москва-Сталинград-Берлин-Прага. Записки командарма. – М.: Наука, 1987. – С. 382.
Сенявская Е. Женщины освобождённой Европы глазами советских солдат и офицеров (1944-1945 гг.) // Ученые записки Петрозаводского государственного университета, 2012. №3(124). – С. 13.
Там же.
