Я мало, что знала о нем. Знала, что настоятель одной из церквей урюпинска. Что в отличие от большинства своих коллег и кличку «Данила Козел», имеет высокую научную репутацию у ученой публики. Что пользуется доброй славой и уважением прихожан. Что слывет единственным, если не считать Дарвин, кто умеет выбивать из ТиТиПи деньги на ненаучные проекты вроде детского сада, приютов для бродячих собак или бездомных. А про сравнительную генетику поведения, которую исследовала научная группа под руководством отца Сергия в трехэтажном лабораторном корпусе с центрифугой, не знала ничего.
Мы все смутились втроем, будто делали запретное что-то. Завлаб Козельский от неожиданности даже попятился, бормоча извинения. Я лежала с закрытыми глазами и молчала. Тихон тоже молчал. Курил и стряхивал пепел на ковер. Он первым пришел в себя. Встал и набросился на Данилу Козла:
– Что ж ты письмо в президиум академии не отправил, Данила Федорыч, как грозил?
– Держу вас, Тихон Трофимович, не только директором института, но еще глубоко порядочным человеком. Полагаю, сможете без подметных писем разобраться в случившемся. «Просто стойте, опоясав чресла истиной и облекшись в броню праведности». – И собрался уходить.
– Побудь с ней, – мирно попросил Тихон и вышел из палаты.
Данила посмотрел на опустевшее кресло, сел на стул и вежливо поинтересовался:
– Как себя чувствуете, Вера Павловна? – И, предваряя ответ, продолжал без остановки: – Я справлялся о вашем здоровье. Знаю, что вы в порядке. – Замолчал, а когда пауза стала невыносимой, сказал: – Не хотите перейти ко мне в лабораторию младшим научным сотрудником на первых порах? Нам нужны крепкие ученые головы, вроде вашей. Надеюсь, ваша в эксперименте директора пострадала меньше тела. Некоторые специалисты считают, что мозг человека устроен сложнее, чем Вселенная. Полагаю, они имели в виду ваш мозг тоже. «Ибо много званных, но мало избранных».
Он улыбнулся и сразу исчез завлаб Козельский, аскетичный, застегнутый на все пуговицы человек в футляре. Мне улыбался умный, хорошо воспитанный мужчина. И вспомнила: воспитание – то, что остается, когда все выученное забыто. Этих людей я чувствовала детдомовским носом за версту, хоть попадались они пару раз всего. Одной из них была Фанька Зеттель… Только МаркБорисычу отец Сергий не понравился. Сразу. Он забрался в угол и пыхтел оттуда, и стучал лапками об пол, выражая недовольство визитом.
А отец Сергий излагал странное:
– Источник творческой активности человека, подлинности его бытия лежит в трансценденции, то есть в постоянном самопревосхождении, ведущем к Богу. Это стремление к Абсолюту является главной побудительной силой научного творчества и верности подлинным ценностям. Понимаете?
– Н-н-нет.
– Со временем поймете.
Тонким негромким фальцетом завлаб продолжал говорить о науке, о религии. Мне запомнился Ренан: «Наука имеет ценность лишь постольку, поскольку
