душу в тёмном углу, разбирая на части.Находила смысл и тут же его теряла
В бесконечно-прожорливой гонке-пасти.
Я, любимый, раньше искала
Лишь своё среди отголосков чужого,
И другим своё время растерянное прощала,
Не готовя себя для чего-то большого.
Я, любимый, всегда считала,
Что несчастны те, кто не видел на празднике жизни успех.
Ох, любимый, да если б я знала,
Что мой праздник – в каждой вибрации твоего смеха.
Я, любимый, дышала раньше
Только воздухом. Представляешь?
А теперь, мой любимый, ты знаешь,
Что мой воздух – ты. И простое счастье без фальши.
Я, любимый, теперь бегу
От себя до тебя. Не иначе.
И когда объятия твои остановят мою пургу,
Во мне каждая струнка расслабится и от любви жемчугом чистым заплачет.
«Только ванна, стихи и я…»
Только ванна, стихи и я,
И минуты плывут мимо.
Когда каждая мысль – вдохновение слишком тихого января,
Когда слышишь только свое дыхание. Понимаешь: как это красиво.
Как красиво просто быть.
Со всеми надуманными недостатками.
И как хорошо не впадать в самоанализ. Себя разрешить
Со сводом безумий-правил, экшн-законов и с беспорядками.
И вокруг тебя остыла вода.
И внутри лениво кипит бунтарь.
Но зато ты знаешь, что в голове твоей абсолютно-кайфовая ерунда,
Которую так лелеял доныне ответственный разум-пресс-секретарь.
И черт возьми, но все же нажала на стоп,
Отодвинув галдеж с нутромнепрошенных улиц.
Не желая одной в толпе – сквозь
броскости всех европ,
С жар-птицей в душе, ловя попутно ненужных куриц.
«А что ты, в принципе, знаешь?..»
А что ты, в принципе, знаешь?
То, что позволено кем-то?
Или, быть может, то, что счастливым делает внешне?
Есть ли что-то, что вечер февраля-тоски превращает в вешний?
Есть ли хоть кто-то, от кого ты стоя ботинками на земле, летаешь?
А кто внутри тебя ходит?
Кто думает, принимает решения? Ты ли это?
Кто вынуждает будильник ставить на шесть сорок пять?
Кто кричит: «Задолбало!»
Но с безразличием запускает свой механизм. Опять и опять
Устремляя потухший взгляд к искусственному свету.
А кто тихо сомневается во всем этом безумии?
Кто стирает дозволенного границы?
Шёпотом, еле слышно орёт бунтом и революцией,
Но также упрямо сдает в аренду себя, покорно всем экзекуциям,
Едва справляясь с одним днем, перед Богом-дивана падая ниц.
А кто ищет счастье в Париже, Лондоне
Или в излюбленно-депрессивном Питере?
Кто километрами
