от дачи показаний.
– Я буду говорить правду, Ваша Честь.
– Представитель обвинения, пожалуйста, приступайте.
С представителем обвинения все ясно. Его интересовало, что и как, и при каких обстоятельствах, и как можно точнее. Я так и отвечал. В течение четырех недель, прошедших до начала судебного разбирательства, я не раз мысленно возвращался к сцене в подъезде за лифтом, поэтому в показаниях не путался и на вопросы представителя прокуратуры отвечал очень уверенно. Он остался доволен.
– У обвинения больше нет вопросов к свидетелю.
– Защита, ваша очередь. Прошу вас, приступайте.
Старопольный сделал два шага вперед, повернулся ко мне и слегка склонил голову. Я переступил с ноги на ногу и приготовился повторить все, что уже сказал.
– Свидетель, вы работаете частным детективом. Какие поручения вам приходилось выполнять?
– Это – конфиденциальная информация. Я не могу говорить о делах своих клиентов.
– Безусловно. Но я спрашиваю не о деталях, а о направлении вашей деятельности. Вы следите за неверными супругами? Находите похищенные бриллианты?
– Обвинение протестует! Деятельность свидетеля не относится к делу.
– Деятельность – да, но суд не может не интересовать моральные качества свидетеля, Ваша Честь. Качества, которые как раз определяются деятельностью.
– Протест отклоняется. Свидетель, отвечайте на вопрос.
– Нет, за неверными супругами не слежу. Правда, однажды мне удалось помирить супружескую пару, стоявшую на грани разрыва. Бриллианты не находил, но как-то нашел и вернул родителям похищенного ребенка. Для его матери эта находка была гораздо дороже «Великого Могола». Что еще? Вот, недавно охранял машину во дворе, о чем только что докладывал.
Одобрительный гул в зале. Удивление, недовольство на лице адвоката, сменяющееся снисходительной ухмылкой, адресованной не мне, а публике.
– Конечно, конечно. Мы не можем проверить ваши слова – конфиденциальная информация. Насколько я знаю и могу подтвердить уже рассмотренными в судах делами, поисками похищенных детей у нас занимается милиция и ФСБ, а частные детективы как раз находятся по другую сторону линии фронта. Свидетель, ваш бизнес (он сделал ударение на слове «бизнес») – единственная статья ваших доходов?
– Да, единственная.
– Я хочу показать суду, что свидетель не обременен своей деятельностью, по крайней мере, легальной (снова ударение), и не страдает от наплыва клиентов…
– Обвинение протестует!
– Это имеет прямое отношение к рассматриваемому делу! Я хочу сказать, Ваша Честь, что любая, даже весьма и весьма сомнительная реклама сыграла бы для свидетеля важную роль в плане привлечения клиентов.
– Обвинение протестует! Защита высказывает предположение.
– Протест отклоняется. Защита, продолжайте. Поясните, что вы имеете в виду.
