А прибор-то столовый весь серебряный, а у государя – золотой!
Выслушав перевод, местные оживленно загомонили. Затем последовал странный, на взгляд Корнелиуса, вопрос, заданный казначеем Уго:
– А соль? Ну, сколько солонок на столах?
– Н-не знаю… – смешался начальник отряда, – Наверное, несколько. А что?
Казначей, помогая себе жестами, углубил тему:
– Ну, как пищу солят? По старшинству? Или как государь повелит? Или по жребию?
– Э-э… Да солят, как хотят! Кому недосол – тот берет и солит, сколь надобно! – несколько сконфуженно отвечал дьяк.
Корнелиус отметил, что на столе солонка была только одна и хозяева ревниво следили, если кто из русских тянулся за солью.
Местные опять загомонили и Йорг почтительно налонил голову.
– Ваш царь богат! У него много соли. А у нас соли мало, а солить и рыбу надо, и капусту…
Дьяк стал расспрашивать о ценах на соль на местных базарах и выяснил, что на Москве сей товар стоит в десять – двенадцать раз дешевле. Вот это да! Прикинув кое-что в уме, он решил по возвращении поговорить с братом, державшим лавку в Охотном ряду. А что? Войти с ним в долю, закупить соли, свезти корижам, а назад привезти мехов, да жемчугу окатного северного… Сторицей наживутся! Все одно сюда на тот год за ясаком ехать!
«Конечно, возы не нагрузишь из-за бездорожья-то, во вьюках придется… Дороже, однако выйдет, лошадок-то много понадобится… А ежели водою? Нынче этот Йорг последний в списке, а коли с него на тот год начать, то можно и водою достигнуть… Сколько волоков получится? Надобно припомнить!»
Углубившись в сии приятные мысли, дьяк на время выпал из окружающей реальности.
Пир закончился и рабы принялись убирать со столов грязную посуду. Дружинники и стрельцы не спешили покидать свои места, допивали водку, хотя бы и без закуски. Естественно, кто же её, родимую, недопитую бросит!
Казначей, допив свой кубок, вытер бороду:
– Сегодня и завтра соберем, что должны, послезавтра отправитесь восвояси.
Дьяк, вынырнув из своих грез, кивнул. Естественно, князю придется в другие деревни посылать за ясаком.
В это время со столов было уже все убрано. Осталась только солонка, к которой за все время трапезы почти никто не притронулся. Солонка была серебряная, с крышкой, и вмещала двойную пригоршню соли. Раб, отрок лет четырнадцати, осторожно взял её двумя руками и двинулся прочь. И тут произошло страшное! Он споткнулся о длинную ногу Корнелиуса, собиравшегося встать из-за стола и перекинувшего свои нижние конечности через лавку! Парень качнулся. Все замерли. Падающий отчаянно пытался восстановить равновесие, но – увы! Он шумно рухнул на пол, расквасив нос. Солонка с размаху ударилась о ножку лавки, крышка отскочила, и крупная сероватая соль веером плеснула в пространство…
Секунду
