почти половину состава убитыми, ранеными, больными и отставшими. Притока добровольцев почти нет. Мы отрезаны от баз снабжения и транспортных узлов. Полк готов выполнить любую задачу командующего, но требуется отдых и пополнение. Люди устали, Лавр Георгиевич! – с пафосом закончил свой доклад Неженцев.
–Хорошо, Митрофан Осипович. Что в Офицерском полку, Сергей Леонидович?
– Полк, как вам известно, Лавр Георгиевич, не выходит из боев. Мы, как и корниловцы, несем основную тяжесть боев. Убыль велика, пополнения нет. Люди утомлены физически и особенно морально. Без казачьих и офицерских пополнений мы не возьмем Екатеринодар. Нужно идти на соединение с войсками Кубанской Рады.
– Я вас всех услышал, господа, – начал подводить итог Корнилов. – Кроме того, что Екатеринодар пал, за пределами армейского региона мы не владеем оперативной обстановкой. Кругом многочисленные красные банды. Известий об отряде Покровского нет. Сегодня же я готовлю приказ о повороте армии на юг, за Кубань…
Как только разошлись полевые командиры, к Корнилову явились генералы Деникин и Романовский.
– Мы только что узнали, Лавр Георгиевич, от Боровского, что вы издаете приказ о повороте армии за Кубань – начал с некоторым раздражением генерал Деникин. – Во-первых, такие решения нельзя принимать без мнения своего заместителя и начальника штаба, я уже не говорю о мнении генерала Алексеева. Во-вторых, мы с Иваном Павловичем считаем, и с нами согласен Михаил Васильевич, что отклоняться от главной цели похода нецелесообразно.
– Я с вами согласен, Антон Иванович, во-первых, и, во-вторых, – ответил Корнилов. – Но вы говорили с Марковым и Неженцевым?
– Нет, – ответил Деникин.
– Вот видите. А они сегодня мне доложили о состоянии своих полков. У них большая убыль людей и крайнее утомление – и физическое, и моральное. Иван Павлович, Вы, как начальник штаба, знаете об общих потерях армии за три недели похода, – обратился Корнилов к генералу Романовскому.
– По моим сведениям, погибло около 200 человек. Столько же пропало без вести, включая дезертировавших из армии. В обозе скопилось более 500 раненых и больных.
– Таким образом, из строя выбыло около тысячи человек. А пополнения крайне малы. Офицеры и юнкера к нам не могут пробиться из России, приток кубанцев невелик. Если бы держался Екатеринодар, – продолжал говорить Корнилов, – тогда не было бы двух решений. Но теперь рисковать нельзя. Мы пойдем за Кубань и там, в спокойной обстановке, в горных станицах и черкесских аулах, отдохнем, устроимся и выждем более благоприятных обстоятельств.
На следующее утро Корнилов издал приказ: «Армии вечером 5 марта, с наступлением сумерек, соблюдая полнейшую тишину, двинуться на Усть-Лабинскую переправу».
Бой у станицы Усть-Лаба
Весна 1918 года на Кубани была на редкость неустойчива. Днем землю пригревало солнце, и снег весь растаял, его островки лежали только в оврагах. Но по ночам
