конница была сведена в три отряда: полковника Глазенепа (из донских партизанских отрядов), полковника Гершельмана (из регулярной кавалерии) и полковника Корнилова (из бывших частей Чернецова).
Пехота была сведена в 3 полка и 2 батальона. Основной ударной силой был 1-й Офицерский полк под командованием генерала Маркова – из трех офицерских рот, кавказского дивизиона и морской роты. Далее шел Корниловский полк под командованием полковника Неженцева, состоявший из кадровых ударников, частей Георгиевского полка и партизанского отряда полковника Симановского. Пешие донские партизанские отряды были сведены в Партизанский полк под командованием генерала Богаевского. Из юнкеров и Ростовского полка, состоявшего большей частью из ростовских студентов, был сформирован Юнкерский батальон под командованием генерала Боровского. Инженерный батальон состоял из чехов и словаков под командование капитана Неметчика. Артиллерия армии имела всего лишь четыре батареи по два орудия и 700 снарядов. Командовал ею полковник Икишев.
Как было видно, Добровольческая армия набирала вес и покрывала свою малочисленность словами «полки», «батальоны», «батареи», на самом деле в два-три раза уменьшенными от штатного расписания.
Огромному обозу беженцев было приказано оставить армию, теперь они могли спастись, рассредоточившись по станицам или поодиночке пробираясь в Россию. Все равно набралось много штатских, для которых пришлось сделать исключение. Среди них – бывший председатель Государственной Думы М. В. Родзянко, князь Н.Н. Львов, издатели братья Суворины, профессора Донского политехнического института и другие. В обозе 250 раненых, оружие, снаряды.
Сомнительным, но необходимым было смешивание офицеров с казаками, которых казаки за глаза называли «кадетами», юнкеров со студентами, которых юнкера считали «социалистами». Кадровых и фронтовых офицеров было не много более тысячи человек. Генерал Марков, обращаясь к офицерам своего полка, сказал: «Не много же вас здесь. По правде говоря, из трехсоттысячного офицерского корпуса я ожидал увидеть больше. Но не огорчайтесь. Я глубоко убежден, что даже с такими малыми силами мы совершим великие дела».
13 февраля армия обрела собственное знамя. Это был большой бело-сине-красный национальный флаг с вышитым поверх словом «ОТЕЧЕСТВО».
Из Ольгинской армия выступила пасмурным морозным утром 14 февраля. Корнилов, сидя верхом со знаменщиком, пропускал части перед собой. Войска, проходя мимо командующего, кричали: «Здравия желаем, Ваше Высокопревосходитьльство!»
Шесть дней (88 верст) небольшая, но жаждавшая великих дел армия Корнилова двигалась на юго-восток от станицы Ольгинской до станицы Егорлыкской. Корнилов на маленькой калмыцкой лошади двигался то впереди, то позади своего воинства. Перед въездом в Егорлыцкую Корнилов встречал армию. У молодых добровольцев горели глаза, старики подтягивались при виде сумрачной фигуры командующего. В колонне веселое настроение, даже среди раненых смех и шутки. Обоз за эти 6 дней без боев пополнился более чем на 60 «раненых».
Но
