style="font-size:15px;"> – Может быть, нам втроём устроиться где-нибудь в кафе и спокойно поговорить, – сделал предложение баритон.
– Я не против, – отозвался тенор.
Я тоже не возражал.
– Но мы ещё не представились вам, – сказал баритон.
И тут же представился:
– Давайте мы представимся нашими профессиональными именами, меня зовут Папагено, так как я непревзойдённый исполнитель арии птицелова из оперы «Волшебная флейта», а моего друга зовут Тамино, он лучший исполнитель роли принца. Несмотря на то, что мы работаем артистами, относим себя к когорте философов, так сказать, проводников человеческой мысли. Так что мы стараемся совмещать в себе талант и ум, хотя это часто бывает очень трудно. Рады с вами познакомиться.
– И я рад познакомиться. Как интересно! – воскликнул я. – А ведь когда-то я тоже учился игре на флейте, и моя флейта звучала как волшебная, потому что в то время я был влюблён в одну очаровательную красавицу, которую называл про себя Паминой, но, к сожалению, она была замужем. Я у неё брал тогда уроки игры на флейте. Так что музыку я обожаю, «Волшебная флейта» – самая любимая моя опера. А скажите, какую роль исполняет ваш главный режиссёр театра?
Почему я так сказал, я даже не знаю. Никакой игре на флейте я не учился, и никакой Памины у меня не было и в помине. Просто, я любил одну девушку в молодости и вообразил себе в мечтах, что неплохо было бы брать у неё уроки игры на флейте, и таким образом с ней познакомиться. Уж такой я фантазёр. Но, забегая вперёд, должен признаться, что эти мечты сильно повлияли на мою жизнь.
Услышав мой вопрос, оба артиста рассмеялись.
– Моностатусов исполняет роль мавра Моностатоса, который добивался Памины, – сказал Тамино.
– Но мне казалось, что эту партию должен исполнять тенор, а у вашего главного режиссёра, как я понимаю, бас.
Философы-артисты опять рассмеялись.
– Суха мой, друг, теория везде, а древо жизни пышно зеленеет, – смеясь, воскликнул Папагено, – вы же, наверное, читали Гёте. Скажу больше, что по нашей версии оперы, Памина достаётся не Тамино, а мавру Моностатосу.
– Как это?! – обалдело воскликнул я -, а как же Моцарт? Он, наверное, от этого уже в гробу перевернулся.
– Это уж, несомненно, – согласился Тамино. – Но что поделаешь, такое у нас время, сейчас все главные режиссёры имеют своё прочтение классиков, и само выражаются, как им хочется.
– Так, может быть, этот ваш Моностатос служит не мудрецу Зарастро, а злой феи Царицы ночи?
– Так оно и есть, – рассмеялись артисты.
А Папагено добавил:
– Я восхищаюсь вашей проницательностью.
Мне очень захотелось увидеть новую оперу в изложении Моностатуса.
Мы все были приятно поражены счастливой случайности, которая свела нас вместе, любителей оперы в этой приёмной африканского колдуна.
Выйдя
