день после этого девушка проспала, справиться с аппетитом не помогла даже странная компания.
Мужчины ели молча, лишь изредка переглядываясь. Стоило Ринару сделать еле заметный жест, как в столовой появлялись слуги, сменявшие одни блюда другими. Большинство из них оставалось нетронутым.
Следя за таким расточительством, Альма чувствовала, как сердце сжимается. Этой еды хватило бы им с сестрами на неделю.
– О чем задумалась, гелин? – видимо ее растерянные взгляды, провожающие подавальщицу, не укрылись от пристального внимания Аргамона.
– Ни о чем, – отложив вилку, Альма опустила руки под стол, сжимая их под покровом скатерти в кулачки.
– Как же ни о чем, гелин? Такова ваша человеческая природа, а особенно – женская, у вас в голове роятся сотни мыслей. Поделись…
Кажется, не только она уже насытилась едой, кожей Альма чувствовала, как взгляд обоих мужчин скользит по ее лицу.
– Вы живете в роскоши, – девушка запнулась, пытаясь сформулировать мысль мягче, чем крутилось на языке. – В роскоши, которая для меня непонятна.
– О чем ты, дитя? – в диалог же с ней вступал только Аргамон. Бросив один единственный взгляд на Ринара, Альме снова показалось, что он находится далеко отсюда.
– Она о том, что мы слишком много тратим на свою еду тогда, когда другие умирают с голоду, я прав… Альма? – и тут же он доказал, что девушка заблуждалась. Их взгляды встретились во второй раз. И наконец-то Альма поняла, что так пугает ее во взгляде лорда – он пустой. Совершенно пустой взгляд. В нем нет ни искры интереса, презрения, жалости, нет ничего. Даже той жадности уже нет. Пустота, лишь пустота, в которую может затянуть.
– Да, – и врать там, где ее прочитали как открытую книгу, Альма не собиралась.
– Аргамон, ты говорил, что леди Альма содержалась в монастыре? – ему стоило бы оглянуться на усача, стоило бы дать возможность отвести взгляд, но Ринар не сделал этого. Он продолжал смотреть прямо, бесстрастно и пусто.
– Да, мой лорд.
– Тогда ты должна знать, Альма, что так распорядился бог, которому ты благоволишь. Он допустил на землю грехи, он допустил несправедливость, кто же я такой, чтоб сопротивляться его воле?
– Он дал нам право выбирать, всего лишь… А выбор предполагает справедливость и несправедливость, правду и ложь, шаг вперед и возвращение, жизнь и смерть.
– Мы вольны выбирать жизнь или смерть? – их диалог казался Альме странным. Очень странным. Но отшутиться, сменить тему, отвлечься от подобных разговоров так, как положено делать пятнадцатилетним девушкам, Альма не могла – просто не умела.
– Да, но должны быть готовы нести ответ за свой выбор.
На самой глубине серых радужек на секунду блеснула искра. Еле заметная, практически неуловимая, но она была. Альма знала точно. А потом все резко закончилось.
– Велите подавать десерт, мой лорд, пока милая гелин не решила,
