направляясь на улицу. У самых дверей наталкиваюсь на задирающуюся малышню. Оценив ситуацию, приближаюсь к дерущимся малявкам, которые визжат как сумасшедшие.
– А ну – тихо! – громкий крик распугивает детей, и они, словно мышки, разбегаются по углам. За толпой не следует только один. Маленький сероглазый мальчик.
– Спасибо, – раздается тихо.
– Как тебя зовут?
– Витя, – робко шепчет малыш.
– Я Богдан, – подаю ребенку руку, – обижали? – кивок. – В следующий раз скажи, что, если тронут, мне расскажешь.
Паренек снова кивает и, срываясь, убегает из зала. Я же направляюсь на улицу. Мелок уже ждет меня под старым дубом во дворе. Мы с ним не разлей вода, вот уже десять лет, с того самого разговора в коридоре. Мы быстро стартанули и собрали вокруг себя круг детдомовской элиты, которая силой выгрызла себе место под солнцем. Как только ушли одни старшаки, им на смену пришли другие, то есть мы.
И мы не беспределим. Нет, мы лишь поддерживаем порядок: не даем задирать слабых, ставим на место борзых. Здесь наше слово увесисто, а решение – неоспоримо. Эта, казалось бы, на первый взгляд игра – далеко не детская безобидная забава, нет. Наш интернат на окраине города, недалеко от промзоны, мы видели многое, сбегая туда ночами, а потому знаем цену человеческой жизни, при нас людей не раз закатывали в бетон, чему мы были лишь сторонними наблюдателями. Именно поэтому мы не понаслышке знаем, как сурова может быть жизнь, в которой мы лишь инструмент порядка в одной небольшой, созданной человеком системе, и да, тот человек, который создал эту ср*ную систему, однозначно был го*нюк.
Хлопаю Мелка по плечу, облокачиваясь на дерево.
– Мы сегодня в город, ты с нами?
– Нет, у меня тренировка.
– Ты задрал всех со своими тренировками. Спортсмен х*ров.
– Иди в ж*пу, Мелок. У меня соревнования скоро.
– Зачем тебе это надо? – закуривает сигарету. – Не понимаю…
– Значит, надо, – отмахиваюсь, зная, что Мелок все равно не поймет моих стремлений. Заниматься борьбой я начал в шесть лет, сразу же как в интернате открыли секцию по самбо. Какой-то меценат решил сделать детишкам подарок, и мне он оказалось кстати. Я упорно тренировался. У меня всегда был большой энтузиазм на этом поприще, в восемь я поехал на свои первые соревнования, где взял золото. Тренер в тот же день положил на меня глаз, и не слезает и по сей день. Сплошные тренировки, режим, соревнования…
– Ребята, – кричит Танюха, она подходит к нам быстрым шагом, – там, – заводит руку за спину, – там, в общем, у нас новая директриса, к себе вас зовет, – убирает руки в карманы легкой курточки, осень в этом году теплая.
***
Мы, как стадо на выгуле, стоим в коридоре. Ждем. Чего, собственно, загадка. Минут через пятнадцать к нам выходит невысокая, стройная брюнетка. На вид ей лет тридцать пять. Если она наш новый Царь и Бог, то я готов кончить прямо здесь.
Оборачиваюсь, зная, что такие мысли не у меня одного.
– Ребята, всем добрый день! Меня зовут Баженова Марина Юрьевна, я новая заведующая, –
