ты што это надумал, негодник, – заругалась на него бабушка, смущенно оглядываясь по сторонам, но священник лишь улыбнулся и одобрительно погладил Ваньку по голове, вручив ему еще одну просвирку в награду за смелость.
Не получив желаемого, разочарованный Ванька выбирался вслед за своей бабушкой из толпы, держась одной рукой за бабушкину руку, а в другой крепко сжимая просвирки…».
Под перезвон колоколов Иван Николаевич с внуком выходят из церкви, идут по улице, и вдруг Ванька увидел синицу на кустах возле забора:
– Дед, смотри, синичка!
– Верно, Ванюха, она самая, – Иван Николаевич с внуком смотрят, как синица вспорхнула с ветки и приземлилась почти рядом с ними.
Иван Николаевич присаживается на корточки, шепчет:
– Ах ты, пичужка, родная моя синичка-сестричка…
Откинув головку набок, синица настороженно поглядела на него и, едва он шевельнулся, снова перелетела на куст, к своей стайке. Что может быть прекраснее стайки синиц? Может быть, стайка снегирей, хотя, вряд ли.
Поцвикав и повертев головками, синицы улетели…
Весенние радости
Прилипнув носом к стеклу, Ванька заворожено следил, как за окном у завалинки прыгала синичка: откинув головку набок, она настороженно поглядела на него и, едва он шевельнулся, улетела.
– Дед скоро с работы придет? – заныл Ванька с досады.
Только бабушка успела посмотреть на ходики, как громко стукнула сенная дверь и, громыхая сапожищами, на пороге появился дед.
– Примерь, – и он поставил возле внука новые кирзовые сапоги.
Глядя, как внук восторженно натягивает сапоги и нарочно громко топает, подражая ему, дед посмеивается, усаживаясь перекурить.
– Опять табачище достал, – недовольно ворчит бабушка. Дед не обращает внимания на это и, подняв палец, заставляет всех прислушаться:
– Глянь на улицу, мать, послушай.
Бабушка подходит к окну и, вслушиваясь, мелко крестится:
– Неужто лед тронулся? Слава те хосподи, дожили. Пост великий прошел, пасха на носу.
– Теперь веселее будет, – трескуче кашляет дед, окутанный клубами дыма. Пошарив по карманам, протягивает бабушке пачку купюр.
– Никак облигации, – удивилась она, – опять вместо зарплаты?
– Половина деньгами, – успокоил дед.
– На кой черт такая работа нужна, прости хосподи. Проживем и так.
– На нашу-то пенсию, да и не могу я без работы.
– Облигации на деньги поменять можно, – успокоил их всезнающий внук, форся по кухне в новых сапогах. – На улицу пустишь, бабань?
– Обменяют лет через двадцать, – скептически хмыкнул дед, – когда нас не будет. Вот ты, Ванюшка, и получишь. Пригодятся.
– Чево попусту лясы точить, – смирилась бабушка, – за стол садитесь, обедать пора…
В сенях под верстаком жалобно хрюкал подросший
