этих двух родов в связи с общеизвестной историей отношений графа Алексея Андреевича Аракчеева с Настасьей Минкиной. Аракчеев, хоть и был женат, но женщин любил, и его избранницами нередко становились даже простые крестьянки. Крепостных красавиц он покупал и привозил в Грузино12, но ни одна из них не смогла привязать графа к себе. Исключением стала Настасья Федоровна Минкина, купленная графом по случаю. Девушка по-настоящему очаровала графа – красивая, черноокая, высокая, стройная, темпераментная… Аракчеев считал её своей невенчанной женой.
К сожалению, генеалогические исследования завершились с кончиной Надежды Георгиевны в 2011 году. Как память о времени тех исследований и обсуждениях с сестрой Людмилой Георгиевной в библиотеке Алексеевых сохранилась книга «Аракчеев»13, посвященная жизни и деятельности известного государственного деятеля эпохи Павла I и Александра I.
Мама – Филимонова (Минкина) Мария Васильевна
Из воспоминаний Людмилы Георгиевны:
«Моя мама, Мария Васильевна, была женщина простая в быту, но при этом с очень непростым характером. Это сейчас я понимаю, что жизнь научила её быть осторожной, а отсюда и повышенная требовательность ко всему, а то и мнительность. А судьба у неё была тяжела: и потеря ребенка, и каторга в сибирском лагере, и нужда в военное и послевоенное время. Только к моей зрелости маме стало как-то полегче. Но воспитывала она меня постоянно, и в большинстве своём с окриками, нравоучениями да постановкой в угол. Если отца я побаивалась, но при этом уважала, то маму я просто боялась. Ни деспотом, ни тираном она, конечно же, не была, но обладала жёстким и довольно-таки властным нравом, а потому во всём меня ограничивала и требовала беспрекословного послушания. Куда бы я не пошла, с кем бы не гуляла, я должна была её обязательно ставить в известность.
В муже она души не чаяла и не представляла своей жизни без него. Для неё папа был всем на свете, был капитаном в её непростой судьбе. Дома Мария Васильевна занималась рукоделием да «стряпишничала», любила стирать и штопать, но больше мужнины вещи, а ещё старательно ухаживала за его цветами. Папа любил комнатные растения. Подоконники у нас были широченные, и все в цветах. Выращивал он герань, фуксии, глоксинии, столетники и «ваньку мокрого», точнее бальзамин, а ещё из косточек… деревья, в основном это были лимоны. Иногда они вырастали до метровой высоты, но всё равно не плодоносили. Конечно же, мы с мамой ждали лимонов, а их всё нет и нет. Как-то раз папа разыграл нас: купив лимоны в магазине, он как-то умудрился привязать их к деревцу, позвал нас и при нас же их все и срезал. Мы с мамой поверили, а он возьми и развеселись. Этим сам себя и выдал. Смеётся и говорит: «Ой, глупёхи! Ой, глупёхи вы мои милые, что ж это вы живёте-живёте здесь и даже не заметили, как лимоны выросли и пожелтели чай не одним-то днём?» А нам и ни к чему с мамой, что лимонам и вправду ещё время нужно, чтобы вырасти.
Папа был настолько авторитетен для нас, что мы верили каждому
Родовое поместье в Новгородской губернии
