силуэт такой тщедушный.
Теперь слышны и крики у реки.
Горят дома… один, второй и третий.
Уже сгорело столько их, не счесть.
Скажите же на совесть наши дети,
А кто ж деревню смог из вас поджечь?
Вот во дворах, садах и огородах,
Кучи пепла ветер набросал.
Залепил и лица и глаза народу.
Как поднялся, дров он наломал.
Гарь и копоть носятся по кругу,
Людям нечем стало уж дышать.
Оседлать бы лошадь, подтянуть подпругу,
Ваське за подмогою скакать.
Валит дым из красного домишки.
Вылезает старый дед ползком.
А скажите хлопцы, где же ребятишки?
Может быть сгорели уже в нём?
Где-то рядом сильно полыхало,
Мощный, громкий прокатился взрыв.
Всё горит… огню, конечно, мало,
Будто прорвался опять нарыв.
Воду носят из реки ребята,
Но у них всего лишь две руки.
Где- то полыхает снова хата.
Сколько можно Боже, помоги!
Новый взрыв раздался в отдаленьи.
И огонь пошёл уже в отрыв.
Скачет он, беснуется и пляшет,
Обо всём на свете позабыв.
Огненная пасть всех обжигала.
Будет ли когда-нибудь конец?
Перекрытия она уж целовала,
Скоро рухнет всё… быстрей, отец!
Вот уже бегут навстречу люди,
Те что из соседнего села.
Хлопец, что позвал тогда на помощь,
Чуть живой, валился из седла.
Тьма кругом… огня лишь отголосок,
Промелькнул внезапно вдалеке.
Люди все дела свои забросив,
Выбегали быстро, налегке.
Бабушка в стороночке молилась,
Чтобы Бог послал на землю дождь.
И просила всем у Бога, милость.
Так шептала тихо, не поймёшь?
Устал огонь, измучился наверно,
Чужие хаты долго теребить.
Сегодня поступил он с ними скверно.
Сельчанам вряд ли скоро позабыть.
Они стояли головы понурив,
Не понимая, что же предпринять.
Остались от деревни только угли,
Но люди продолжали все стоять.
Смотрели на оставшиеся трубы,
А ужас колыхался в их глазах.
И до сих пор тряслись у многих губы.
А слёзы… высохли на их щеках..
Муза
На кухне стол, свеча, тетрадь, вино и ручка,
И белый чистый лист упорно режет глаз.
А моя Муза… вот ведь всё же что за штучка.
Сбегает снова от меня, в который раз.
Гуляет
