грозы. Зато матушка сразу почувствовала сознание волчьей стаи. Оно походило на резкий смрад и наполняло рот вкусом крови.
Матушка различила на корке наста маленькие следы, наполовину засыпанные снегом. Ругаясь и бормоча что-то под нос, матушка Ветровоск закуталась в шаль и выскочила из дома.
Белая кошка, спящая на своей личной полочке в кухне, услышала подозрительные шорохи, доносящиеся из самого темного угла, и проснулась. Кузнец, уводимый близкими к истерике сыновьями, плотно прикрыл за собой двери, и кошка, любопытствуя, спокойно созерцала, как узкая тень сначала нерешительно потыкала замок, потом проверила петли…
Двери были дубовыми, затвердевшими от жары и времени, но это не помешало им улететь на другую сторону улицы.
Торопливо шагающий по дороге кузнец услышал в небе какой-то звук. Услышала его и матушка. Это было целеустремленное гудение, похожее на то, которое издает пролетающая гусиная стая. Набухшие снегом тучи, оказавшиеся на пути предмета, вскипали и взвихривались.
Волки тоже услышали подозрительный шум. Но услышали они его слишком поздно. Источник гула пронесся на бреющем полете над верхушками деревьев и спикировал на поляну.
Матушке Ветровоск уже не нужно было приглядываться к цепочке следов. Она направилась прямиком туда, где мелькали вспышки потустороннего света и откуда доносились странные посвисты, глухие удары и умоляющие повизгивания. Мимо нее промчалась пара волков; их уши были прижаты к голове, и зверей переполняла твердая решимость унести отсюда лапы независимо от того, что встанет у них на пути.
Затрещали ломающиеся ветки. Что-то большое и тяжелое приземлилось на елку рядом с матушкой и, поскуливая, рухнуло в снег. Еще один волк пролетел параллельно земле и врезался в ствол дерева.
Наступила тишина.
Матушка раздвинула покрытые снегом ветви.
Она увидела широкий круг утоптанного снега. У его границы валялись несколько волков – либо мертвых, либо благоразумно решивших не шевелиться.
Посох был воткнут в снег, и матушке, опасливо обходящей его кругом, почудилось, будто он поворачивается, не выпуская ее из виду.
В центре круга виднелся небольшой, туго свернувшийся комок. С некоторым усилием матушка опустилась на колени и осторожно протянула к нему руку.
Посох шевельнулся. Легкая, почти незаметная дрожь прокатилась по нему, но рука матушки сразу остановилась, так и не дотронувшись до плеча Эскарины. Матушка свирепо уставилась на покрытую резьбой палку, подбивая ее шевельнуться снова.
Воздух сгустился. Потом посох словно отступил. Он никуда не делся, но предельно ясно дал ведьме понять, что это не поражение, а обыкновенный тактический маневр. Мол, ему, посоху, не хотелось бы, чтобы она подумала, будто одержала победу, ибо это не так.
Эск вздрогнула. Матушка рассеянно похлопала ее по спине.
– Это я, девочка. Всего лишь старая матушка.
Комок
