что-то сказать. Но, вообще-то, они трудяги. Смотри, сколько холмиков за ночь наделали. Всех червяков, наверное, собрали.
– А скворцы заботливые, – все время птенцам еду носят – сам решил Иван Сергеевич.
– Да, скворцы заботливые, – согласился отец.
Иван Сергеевич помолчал, потом спросил:
– А у неживых предметов – есть характер? Ну, например, у крыльца.
– Давай подумаем, – ответил отец. – Какое у нас крыльцо?
– Высокое, – ответил Иван Сергеевич.
– Это не характер, просто свойство.
– Синее.
– Это тоже не характер.
– Железное.
– И это не характер, хотя уже теплее. Что из того, что оно железное?
– Прочное и долго не сломается.
– Вот это уже совсем близко, – сказал отец. – Другим словом, наше крыльцо надежное.
Иван Сергеевич раззадорился. Это было интересно – находить характер у предметов.
Он огляделся в поисках чего-нибудь посложней, и на глаза попался топор.
– А какой характер у топора? – спросил он, – наверное, плохой. Он же все колет.
– Колет он потому, что это надо – дрова запасти. А вот что ему помогает это делать? – отец задумался.
– Он сильный! – догадался Иван Сергеевич.
– Это не он сильный, это я. И вообще, сила – это еще не характер, – ответил папа.
– Острый!
– Тоже не совсем то, что нужно.
Иван Сергеевич вдруг вспомнил папино лицо, когда он с размаху ударяет топором по чурбану, и тихо, чтобы на всякий случай не обидеть никого, сказал:
– Я думаю, он немного злой, когда колет дрова.
– Точно, – обрадовался папа, злой – это правильное слово. Значит, топор у нас надежный, потому что железный, и злой, потому что иногда, когда сучок попадется, без злости этот сучок не перерубить.
Папа снова взял бутылку с квасом, подержал ее в руке и задумчиво произнес.
– Только знаешь, бывает злость «по делу», еще говорят – спортивная, она нужна для чего-то хорошего, а бывает просто злость, как у этого черно белого кота. Ты заметил, что его невозможно погладить, он всегда шипит и когтями отмахивается.
– А у меня на кашу хорошая злость, надо ее доесть, а то бабушка с мамой вместо пикника в лес уйдут.
– Да ты просто проголодался, – ответил отец. Иди за стол, я тоже сейчас приду, чаю выпить, только руки вымою.
Иван Сергеевич встал, поднялся на веранду и молча сел за стол. Бабушка, тоже ни слова не говоря, поставила перед ним тарелку с новой порцией каши. Самолета на столе не было, но лежал фломастер. Иван Сергеевич почувствовал, как левая рука задрожала и предательски потянулась к нему.
– Я справлюсь, – подумал Иван Сергеевич и зажал левую руку между колен.
Бабушка хотела ему что-то сказать, но только вздохнула и промолчала.
А папу, который
