style="font-size:15px;"> Шли годы, я становился старше. Мне уже исполнилось двенадцать лет, в честь чего в Игровой комнате горки и трубы были заменены на спортивный городок, а игрушки – на тренажёры и гантели. Сначала мне было интересно их опробовать, потом мои друзья обзавелись такими же тренажёрами, показывали мне как правильно их использовать и подзадоривали меня, выясняя смогу ли я сделать больше упражнений, чем они. И чаще всего я их обходил, чем вызывал восторг у наблюдавших девчёнок.
В какой-то момент я заметил, что девочки как-то похорошели. Раньше я не делал различий в общении между ними и мальчишками, у нас была тёплая компания, полная юмора и веселья, но потом я понял, что девочки совсем не похожи на мальчиков, и дело тут не в половых признаках, о которых мне рассказывала ментор Лили во время учёбы. Мы все немного выросли и изменились, но девочки даже реагировали немного не так на шутки или рассказы, могли обидеться без видимой причины или смеяться непонятно над чем. В общем, мне бывало неловко оставаться один-на-один с кем-нибудь из девочек, если одна из них подключалась раньше остальных или отключалась позже. Но было одно исключение. Это Ирис.
Каждый раз, направляясь в Игровую, я мечтал, чтобы первой подключилась Ирис, и чаще всего так и происходило. С ней было приятно общаться, кроме того, мне казалось, что она симпатичнее остальных и лучше других меня понимает. Во время наших соревнований с мальчишками она неизменно кричала моё имя, тогда как остальные девочки поддерживали то одного, то другого, хотя они всё равно радовались и поздравляли победителя, кем бы он ни оказался.
Ирис была не такая, как остальные. Было непохоже, что она очень много общается с другими ребятами, она реже всего принимала участие в шумных обсуждениях и, когда все вокруг покатывались со смеху от очередных выдумок близнецов Брюса и Вуди, она лишь мило улыбалась. Её скромность казалась мне большим преимуществом, мне нравилось, что она не перекрикивает других ребят, стараясь что-то сказать, а говорит только когда её спросят. Наверное, я и сам отчасти вёл себя так же.
Однажды я решил, что было бы неплохо пригласить Ирис ко мне в гости, чтобы пообщаться с ней наедине подольше, чем те несколько секунд, пока не появятся остальные. Я вынашивал эту идею несколько дней и был полон решимости её реализовать в следующий же раз, когда пойду в Игровую. Я даже спросил у куратора Джозефа, который навещал меня время от времени, возможно ли это, на что он с отеческой улыбкой ответил:
– Конечно, Сэм. Если ты её попросишь прийти и она согласится.
Я был в предвкушении. Я представлял как Ирис войдёт в мою комнату, как мы будем общаться, думал о том, что я буду говорить, где я сяду, где предложу сесть ей. Перед походом в Игровую, я вычистил все тёмные углы моей комнаты, до которых не всегда добиралась нянька, я заправлял кровать добрых полчаса, разглаживая рукой каждую морщинку и ровняя подушку. Книжки и тетрадки я сложил аккуратной стопочкой, а Пэрри – единственную из игрушек, оставшуюся со мной с раннего детства, я спрятал под кровать. Я не очень-то хотел, чтобы Ирис сочла меня малышом,
