заряды рельстронов вонзая их в грудь своих слушателей. – Вот как! Шестеро Адептов арестовывают шестерых Клериков императора! Тысяча инсэктов! Я принял решение. Прямо отсюда отправляюсь в Гартман к императору и подаю в отставку, отказываюсь от должности командующего Клериков и прошу назначить меня обычным лейтенантом Адептов кардинала. А если откажут, тысяча инсэктов, я стану аббатом!
При этих словах ропот за стеной превратился в бурю. Всюду раздавались проклятия и богохульства. Возгласы:
«Тысяча инсэктов!», «Бог и все его ангелы!», «Смерть и вторжение в мозг!» – повисли в воздухе. Дартин глазами искал, нет ли какой-нибудь портьеры, за которой он мог бы укрыться, и ощущал непреодолимое желание забраться под стол.
– Так вот, господин полковник! – буквально зашипела Басс, потеряв всякое самообладание. – Нас действительно было шестеро против шестерых, однако на нас напали из-за угла, и, раньше чем мы успели обнажить оружие, двоих убили наповал, а Шосс так тяжело ранен, что не многим отличался от труппа. Он пытался подняться и снова валился на землю. Том не менее мы не сдались. Нет! Нас уволокли силой. По пути мы воспользовались моментом и скрылись на лайтфлаях. Что касается Шосса, то его посчитали мертвым и оставили спокойно лежать на поле битвы, полагая, что с ним не стоит возиться. Вот как было дело. Черт дери, полковник! Не всякий бой можно выиграть. Великий Омеи и тот проиграл Фарскую битву.
– И я имею честь доложить, – добавила Росс, – что одного из нападавших я самолично заколола его собственной шпагой, так как моя сломалась после первого же выпада. Убила или заколола, как вам будет угодно, полковник. Жаль что рельсовики запрещены в столице…
– Я не знал этого, – смягчился Вельер, несколько успокаиваясь.
– Господин кардинал, как я вижу, кое-что преувеличил, – добавили Клерики.
– Но умоляю вас… – продолжала девушка в облике мужчины, видя, что хозяин кабинета смягчился, и уже осмеливаясь обратиться к нему с просьбой, – молю вас, не говорите никому, что Шосс ранен! Он был бы в отчаянии, если б это стало известно императору. А так как рана очень тяжелая заряд разгонника раздробил броневставку и повредил осколками плечо…
В эту минуту край портьеры приподнялся, и на пороге показался Клерик с благородным и красивым, но смертельно бледным лицом.
– Шосс! – вскрикнули обе легионерши. – Какого лешего ты припёрся? Тебе лежать и восстанавливаться в регенерационной капсуле надо!
– Шосс! – повторил за ними Лау Вельер. – Действительно? – перевёл взгляд на девушек.
– Вы звали меня, господин полковник, – с трудом выдал вошедший, обращаясь к Вельеру. Голос его звучал слабо, но совершенно спокойно. – Вы звали меня, как сообщили мне товарищи, и я поспешил явиться. Жду ваших приказаний!
И с этими словами Клерик, безукоризненно одетый и, как всегда, подтянутый, твердой поступью вошел в кабинет. Вельер,
