забавы.
– Да ладно, уж. Марья Моревна прохода не дает, так и ты еще туда же!
– Ну, ладно, так ладно. Принес?
– Принес, – ответил Джон и вытащил из кармана небольшой плоский пузырек.
Василиса вытащила пробку, понюхала:
– Тиной воняяет!
– А как же, с самой глубины взяли. Там, где царевна утопшая.
– Не пугай, – ответила Василиса, – и без того тошно.
Она спрятала пузырек в карман, где уже лежал гребень, и участливо посмотрела на локоть Джона.
– Сходи к щуке, омой из бадьи живой водицей.
– Сейчас схожу. Спасибо. А Иван где? Хочу его на рыбалку позвать. Сомы русалкам житья не дают. И водяного задирают.
– С ума сошел! И не вздумай Ивана на отворотное озеро водить! Попробуй только заикнуться, узнаешь у меня, что такое гость незваный! – Василиса замахнулась на Джона ложкой.
– Не буду, не буду, – успокоил ее Джон, потом добавил, прислушиваясь, – вроде как Иван косу правит? Что это он, сам взялся? ВУмники испортились?
– Отдыхает он, умаялся.
– Чем умаялся-то? У него же выходной сегодня.
– Гости у нас, – грустно произнесла Василиса, и снова со вздохом посмотрела на дом.
– Тогда потом к нему зайду. Сначала локоть залечу. Щуку не побеспокою, не рассердится она?
– Ей не до тебя. Иди, только на пол не плещи.
Джон поднялся и направился к крыльцу. На полдороге обернулся:
– А ты не знаешь, почему цепь на дубе без присмотра? Куда кот подевался?
– Да там он сидит, – Василиса кивнула на окна горницы, – в гости к щуке пришел – с другом, с утра сказки сказывает. И ни одной новой!
– Джон почесал затылок:
– Ладно, я тихонько проскочу. И сразу назад.
– Никаких назад, – прикрикнула Василиса. – Спроси у него, не хочет ли свежего молочка? И мне блюдце принеси. Я ему налью парного.
При этих словах Василиса бережно погладила карман.
Джон покивал, мол, понял и принял к исполнению, и продолжил путь к крыльцу. Но на крыльце он столкнулся с Марьей Моревной.
– Милости просим, милости просим, – заулыбалась она Джону, отходя к перилам, чтобы тому было проще войти.
А потом вонзила руки в бока и закричала Василисе:
– Хватит на дворе прохлаждаться! Иди к гостям! Негоже одних родителей оставлять. Отец еле отдувается.
Василиса скорчила губки жалостливо, еще пару раз стукнула по котлу, отдала ложку ВУмнику и нога за ногу поплелась в дом. Марья Моревна строго смотрела на дочь, но с каждым шагом Василисы взгляд ее все смягчался и смягчался:
– Выручай, доченька, мы языкам не обучены.
Когда Марья Моревна сказала про Батю, что он один отдувается, она нисколько не покривила душой. Батя сидел в горнице, как обычно на своем стуле с высокой резной спинкой, и, отдуваясь, пил чай из стакана
