пятно. Послушно алые капельки отделились от поблекших нитей, зависли в воздухе и опустились на дно ступки. Что эта мразь сделала с Мельцей, ежель осталось столько крови? Руки дрожали, и бурая жидкость плескалась на дне.
– Давай, атаман… Что же ты медлишь? На этот вопрос ты старосте ответить можешь. Ко мне вовсе и не нужно обращаться…
Лютовид взглянул на маску Прачки. Помощь в обмен на ритуал. Возможность заставить Багумила страдать.
Атаман опустился на колени, поставил перед собой ступку и вытащил кинжал. Потянувшись вперед, он резанул руку старосты, злорадно усмехнувшись, когда раздался вскрик боли. Поднеся ступку к порезанной ладони, Лютовид наблюдал за тем, как медленно стекает старостина кровь, смешиваясь с кровью Мельцы. Бросив вересковый стебелек туда же, он обхватил гладкие края чаши и начал нагревать, представляя, как синие язычки пламени облизывают дно. Кровь перемешалась, закипела, забурлила. Розоватые цветочки отделились от стебля и сами собой сложились в круг. А в центре, будто маленький ураган, закрутилась черная воронка. Лютовид перевел взгляд с затаившего дыхание Багумила на Прачку. Из-за маски нельзя было понять, куда устремлен ее взор, но отчего-то чувствовалось, что он суров и холоден. Она и без атамановой ворожбы наверняка знала, каков будет ответ, но отчего-то заставила и его, и старосту проходить это испытание. Переведя взгляд на плошку, Лютовид прошептал:
– Кровь младшая, кровь старшая, соединись, коли один источник у тебя, разойдись по сторонам, ежели разный. Прими цвет этого вереска, коли одного рода, останься неизменной, ежели разных. Покажи правду мне и всем, кто ее жаждет. Открой истину, не скрывай ничего.
Цветки вереска ушли на дно, скрывшись под пузырящейся поверхностью. Кровь закрутилась в воронку и стремительно начала окрашиваться розовато-лиловым. Мгновение, и в ступке переливается единая кровь отца и дочери.
– Какие еще тебе нужны доказательства, староста? – Лютовид поднялся с колен и со злостью протянул Багумилу плошку.
Тот непонимающе уставился на Лютовида, а потом перевел взгляд на Прачку. Старуха низко нагнулась над ступкой и поцокала языком.
– Д-а-а, – протянул страшный голос, – ошибки нет… Была у старосты голубоглазая дочка, а он ее сам и погубил… – Безликая хохотнула, будто веселую историю рассказывала, и покачала головой. – Родную кровь прислугой держал, а теперича могилу ей копай да новую челядь ищи.
– Нет! Быть такого не может! – Багумил выхватил ступку и вылил кровь на влажную землю. – Ложь все это.
Лютовид не выдержал и расхохотался. Злой горький смех рвал его на части. Отчаяние сводило с ума, но остановиться не было сил.
– Кровь не врет, Багумил. Твоя она дочь.
– Была его. – Безликая Прачка сунула платье обратно в корзину и вновь взялась за черный нарядный кафтан – А теперь другая семья у нее будет. Те, кто заслужил, дочерью назовут… Чужие люди твою родную кровь примут,
