тактика.
Впрочем, российские командиры и особенно казачьи атаманы превосходно знали и о слабостях своих противников. Самым уязвимым местом казахской военной организации являлась ее очевидная зависимость от кочевой формы хозяйства. Обычно весной кочевники не могли оказать никакого сопротивления противнику. Исхудавшие за зиму кони должны были набраться сил, и боеспособность степняков восстанавливалась лишь к середине лета. Этим обстоятельством с древних времен умело пользовались оседлые соседи.
Кроме того, на боеспособности казахов рассматриваемого периода серьезным образом сказывалась их разобщенность. К примеру, секрет многочисленных ойратских побед, как и монгольских эпохи Чингисхана, крылся в железной дисциплине политического и общественного устройства. Недаром и в «Ясе» Чингисхана, и в ойратском кодексе «Их Цааз» этому вопросу уделялось первостепенное значение.
Казахская же демократия иногда превращалась в самую настоящую анархию. «Все киргис-кайсацкия орды с зенгорскими калмыками в непристойной войне и могли бы тех калмык одолеть; ежели б обще согласились, а у них один хан с войною пойдет, а другой оставляет, и так свое владение у калмык теряют», – писал по этому поводу И. К. Кириллов. П. С. Паллас также не преминул отметить, что «многочисленный киргизский народ живет в неограниченной вольности в сравнении калмыков, которые так много малых властителей над собой имеют. Каждый живет так, как вольный господин, и потому киргизцы не так страшны, как другие неприятели».
Такое положение дел, разумеется, не способствовало росту могущества Казахского ханства, и казахи редко на поле битвы могли взять верх с помощью превосходства в численности. И если одной из особенностей казахского военного искусства стало широкое освоение огнестрельного оружия, то другой, не менее важной, – явилась ставка на батыров, о чем и пойдет речь в следующей главе.
Батыры
Өскен ауылдың баласы бiрiнбiрi батыр дейді,
Өшкен ауылдың баласы бірінбiрi қатын дейді.
В культуре казахов, как и других родственных народов, героический эпос имел исключительное значение, потому как каждый кочевник являлся воином. Степная вера в священных предков обожествляла батыров. Жизнь и деяния Кобланды, Алпамыса, Едыге, Шоры, Ер-Таргына значили для казаха гораздо больше, нежели жития любых мусульманских святых. Степняк мог не знать даже самых простейших молитв, но о легендарных батырах знал все, вплоть до кличек боевых коней. Могилы знаменитых воителей превращались в места поклонения. Их имена становились уранами (боевыми кличами) целых племен. А неграмотные степные сказители наизусть запоминали десятки тысяч строк великих сказаний. Современные ученые, изучающие народное творчество, с удивлением совершают все новые и новые открытия в своей области и не устают поражаться богатству
