лагерной радиогазеты (студентка, не знавшая его) осведомилась у ребят, как его фамилия, ребята: – Градиент! Радиогазета потрясла в тот день весь лагерь.
17 сент.
4-го утром – сборы у здания (старого) института, колхозные облачения…
В этот раз были открыты более широкие возможности для желаний «демократов». Так были оставлены вдруг выявившиеся футболисты, волейболисты и волейболистки (типа Риты Полушиной – в волейболе это всё равно, что Манилов в гладиаторском искусстве). Женька Дъяков вкупе с предпрофкома Виктором Ефремовичем Лазаренко предложили мне остаться – заниматься пением. Но, «как писал журнал «Юнайтед стейнтс ньюс», у него (у меня) это не было предусмотрено на 4-е сентября». В колхоз я всё-таки поехал до 15-го числа.
Колхоз «9 января», Плавского р-на Тульской обл. Нас хотели разместить в «хлеву» (в принципе), чему мы мгновенно воспротивились, и тем вызвали недовольство председателя сельсовета. Но положение радушного хозяина удержало его от агрессии в выражении мнений в наш адрес. Впоследствии он публично пообещал не ссориться с нами ввиду удивительной добросовестности семерых студентов. Работа: тяжело-атлетическая – мешки массой от 50 кг. и выше (овёс, пшеница, рожь), но мы всё это делали «с радостным чувством… потому как… урожай!». Верхом цивилизации явился душ (от мукомольного завода), так что пели все поры студенческой гигиены. Клуб давал площадь для танцев… афер… интриг в узколобеньких, пьяненьких масштабах.
Здесь фатум процветал… После работы решили выпить. Магазин закрылся в 18.00. Мы подошли в 18.15. Собрали деньги и через уборщицу, стоявшую за дверями, приобрели 3 бутылки водки, «Особой. Московской» (выписали чек на 72 рупии). Дома выдержали С2Н5ОН в вёдрах с холодной водой и… «постой, выпьем, ей богу…». Пошли с ребятами в клуб – засвидетельствовать нетрезвость вида. Скоро там организовались танцы (по уверениям завсегдатаев – со стильными пластинками). Спор: сколько лет той девчонке? Славка: – Ей меньше 20, я: – ей больше 20. Обсуждаемая дева была с подругой. Славка забрал объект для исследования, я занялся необъектом. У неё была почти патрицианская фигура… Обе оказались нашими соседками (50 м. от нашего обиталища), обе – достаточными дубинами, чтобы быть уверенными в обязательности сближения только с последующих встреч, но не с первой.
В трезвом виде я не останавливаю взгляда на десятках таких индивидуальностей…
Ирине (так её звали)пришлось изменить качества восприятия окружающей среды, особенно в отношении к демократическим элементам… студенчеству usw. В вечер, когда я должен был держать экзамен на скромность и непритязательность, я возвысился в апогей холодной наглости, высокомерия и пренебрежения к окружающим девам. Она «сдалась» с тайной надеждой… в это время я ей сообщил, что она может идти домой. Лепет о сохранении дружбы, товарищества, естественно проследовал в пустоту – ибо я не уверен, что смогу удовлетворить всех желающих моей дружбы. Ей было 20 лет.
11-го (досрочно) я выехал с Женькой Ляпкиным в Тулу (он – на соревнования). 12-го и 14-го был на занятиях вокального кружка. 15-го уехал домой
