говорите же….
– Хорошо… Я получил письмо, точнее, копии Ваших писем к тому человеку. И его тоже. Все, вплоть до последнего. Я не хотел читать – я ненавижу это, но я боялся, что Вы попали в беду. Извините, пришлось прочесть…
Она сжала его руку: «Как мне просить Вас простить меня, душа моя… Это были письма – к Вам. И Вас я ждала… только Вас. Там, в гостинице. А как поняла это – чуть не сошла с ума: что же я наделала. И сбежать невозможно же, понимаете? Я была в полном отчаянии, когда появились Вы».
– Я все понял, Солнышко. Как только прочитал те письма. И то, что Вы – запутались совсем, и что чужой Вам человек заставляет Вас поверить в то, чего нет. Вот и поспешил к Вам. Хорошо, успел.
Она удивленно посмотрела на него: «Но кто мог послать письма к Вам? Не понимаю… Хотя… я буду всегда благодарна тому, кто это сделал.»
– Не нужно благодарности, Солнышко. Это он сам сделал. Я вычислил его.
«Но зачем?! Зачем, ради Бога, ему это было нужно?!» – воскликнула она.
Сергей вздохнул: «Все очень просто, душе моя. Он хотел так оттолкнуть меня от Вас. Он же видел прекрасно, что Вы его не любите. Ну вот и захотел таким способом Вас приблизить к себе».
Ольга побледнела: «Но это же подлость… И как же Вы…» и, подняв его тяжелую руку, прижалась к ней губами…
– Вы спасли Нас… меня. Потому что – я не знаю, как бы я выжила потом. Без Вас.
– Я себя спас, Солнышко. Потому что – тоже совсем не могу без Вас.
Закат давно догорел за морем, а они все сидели вот так, не разнимая рук, чувствуя тепло друг друга. Обретенное тепло едва не утраченной Любви.
ПОВЕСТЬ НЕ О ВОЙНЕ…
Она стояла у окна кухни, глядя во двор. Ее ребята помахали ей рукой, все трое – взрослый и малыши. И весело побежали к калитке. И вдруг… Взрыв?! Что-то темное закрыло горизонт, клуб дыма или пыли? Она выбежала во двор, догнать своих… успеть… Все вокруг разом потемнело, раздался грохот… чернота…
Oльга снова проснулась усталой. Словно и не ложилась. Опять Этот сон!
Он снится ей почти всю жизнь. Еще девочкой Ольга просыпалась со странным ощущением, что вот только что она была взрослой, шла по улице на работу, что-то стряпала у себя на кухне. Ощущала себя взрослой женщиной во сне. Это было странно – и неприятно. Потом она привыкла, и уже с любопытством ждала, а что же будет дальше. Как в кино – а чем удивит следующий эпизод. Но ничего особенного не было: повторялись обычные сцены обычной жизни. В местах, где она никогда не бывала. Маленький душный городок, заросший деревьями.
Она, родившаяся в Питере, никогда и не бывала в таких.
Да ее семья вообще никогда дальше Гатчины и Петродворца не ездила. Снимали дачу из года в год, у знакомых, в маленьком домике неподалеку, так что можно было пешком дойти до городского трамвая. А южная жара ее родителей не привлекала: они считали, что можно хорошо отдохнуть и рядом с домом, тем более что и море – вот, рядом.
Когда
