ноги в страховочную решётку и одинаково сгорбившись. Отсюда открывался отличный вид на «соты» – многоуровневый жилой комплекс с многочисленными перекрытиями, лестницами и серыми ячейками кают.
– Давно они собачатся?
– Как я вернулся с уроков, – ответил Яшка, придвигаясь к брату так, чтобы чувствовать боком его локоть.
– А чего один домой потащился? Побродил бы сам где-нибудь, не маленький уже! Знал же, что я позже приду.
– Знал, – вздохнул Яшка.
– Так надо было дождаться!
– Надо было, – шмыгнул носом Мелкий. У него вдруг задрожали губы, и он расплакался.
– Кончай сопливить, противно.
– Я сегодня получил двойку по чтению…
– Ну и что?
– А Руслан назвал меня бестолочью…
– Бестолочь и есть.
– А потом он закричал на меня, и я испугался… И…
– И?
Яшка спрятал лицо в плечо брата.
– Я сделал стыдное… – прошептал он.
– Хуже, чем вытирать слюни об мою куртку?
– Я описался…
Сёма вздрогнул, приготовленные заранее слова отповеди застряли в горле. Старательно сглотнув, он взглянул на брата.
– Ну и что? Подумаешь. Каждый может описаться. Ему бы, орущему, свою рожу в зеркало увидеть – сам бы обоссался.
Мелкий нервно хихикнул сквозь слёзы.
– Правда?
– Ещё бы.
Яша хлюпнул носом, подтер его тыльной стороной ладони и уперся в решётку лбом.
– Я не хочу в кадетский корпус. Я хочу к деду, на «Гвиневру»!
Семён помрачнел и сплюнул в бездонный колодец пролёта. Он ненавидел, когда Мелкий заговаривал об этом, потому что год назад такая возможность действительно была. Но Руслан пообещал переломать им обоим руки и ноги, если Сёма откроет рот и хоть намекнёт социальному инспектору, что чем-то недоволен. А чтобы не быть голословным, раздробил ему палец на ноге тяжёлой полуавтоматической дверью бельевого шкафа. И на следующий день на приёме у инспектора не было мальчика счастливей и довольней, чем Семён.
Правда, руку ему Руслан всё же сломал, но уже полгода спустя, когда в первый раз поймал на воровстве.
Чувство вины и стыда за свою трусость Сёма прятал за раздражением. Отвернувшись от брата, он пробурчал:
– Достал ты уже ныть! В любом случае, хуже, чем здесь, в кадетском корпусе не будет…
Сам он ждал отъезда с нетерпением, и не потому, что мечтал носить форму, а потому что в корпусе больше не будет ни матери, ни отчима, ни Мелкого, от которого так устал.
На «Афину-2» кроме Семёна с Яшкой и матерью летели ещё пятеро взрослых и один мальчик чуть старше Мелкого. Помявшись в транспортном отсеке возле терминалов проверки допуска, все наконец-то пошли на посадку в челнок.
