и снова обратился к Тугоркану.
– Дай мне свежего коня, сейчас же поспешу обратно в надежде успеть к… Помочь своим!
– Оставайся! – предложил хан – Что тебе в чужих родах? Твоя орда здесь, а с ней и твой кош. Правда, другой кошевой там у власти, но разве не найдётся место батыру на войне?!
– Прости, хан! – отвечал воин – Когда я, залечив раны, вернулся с Руси, меня приняли в чужом роду, ибо я одного народа с ними. Как я брошу тех, кто в тяжёлое время приютил меня?
Тугоркан ничего не нашёл, что возразить, и некоторое время молчал, отвернув лицо в сторону.
– Дайте ему лучшего коня из моего табуна! – наконец приказал слугам хан, и повернулся к своей юрте – И кумыса мне, да побольше! Идём со мной, славные ханы. Пришла пора отведать нашего питья вместо той виноградной водицы, что подносят нам новые друзья!
Ханы ушли, и теперь вместо них гонца обступили кошевые, торопясь с расспросами, но он не мог уделить им много времени. Кубар снял заседельную суму и взялся за седло, но задержался, отстёгивая пряжку ремня. Он вспомнил ещё одно поручение хана Сырчана, которое пришло время исполнить. Через минуту воин уже перешагивал порог юрты, держа в руках пучок степной травы. Он положил его у ног сидящего на ковре хана и сказал:
– Вот последний наказ готовящихся к последнему бою ханов. Если Тугоркан откажется возвращаться в родную степь, то пусть этот ковыль напомнит ему о ней в далёкой земле!
Хан взял в руки ковыль и перевёл взгляд на потупившихся Атрака и Боняка. Кубар же, исполнив последний наказ, повернулся, собираясь покинуть юрту. Но едва он взялся за полог, как услышал резкий окрик: «Стой!» Воин обернулся, и не узнал Тугоркана. Его глаза увлажнились, а лицо от прилившей крови стало пунцовым.
– Стой! – повторил он дрогнувшим голосом – Мы возвращаемся назад, в родные степи. Лучше на своей земле костьми лечь, чем на чужой в славе быть!
После обеда остатки кыпчакской орды двинулись в обратный путь. За Тугорканом последовал и Боняк, но Атрак решил закончить начатое дело.
– Не могу я оставить зятя в тяжёлый час! – сказал он – Брошу его – обреку на гибель и дочь, и Давида, и весь народ его!
– Оставайся! – сказал Тугоркан – И после окончательных побед сдери с него золота втрое, получив и за нас с Боняком тоже… если получится!
Переход предстоял тяжёлый, и тяжело раненых оставили на попечение атраковских сородичей. Под рукой ханов едва набралось семь тысяч способных к бою воинов, но никто из них не сомневался в победе. Они готовы были сражаться, не взирая на силы выступившего из Руси врага, и одна только мысль терзала всех: успеть вовремя! Две орды растянулись на многие вёрсты, вздымая пыль предгорных равнин до самого солнца, что так щедро обогревало покрытые лесом склоны гор и далёкую, но такую желанную степь.
Глава 7
Четвёртые сутки дружины шли, утопая в степном разнотравье.
